Александра Ронис - Тот, для кого живу [СИ]

– Денис, пойдем ко мне, – присев возле него на корточки, позвал парень, но малыш лишь ещё больше вцепился в подол матери, отшатнулся от тянущихся к нему рук, и в его плаче Ксения безошибочно различила приближающуюся истерику. Ещё чуть-чуть и визгу будет!

– Ладно-ладно, – девушка подхватила ребенка на руки, – пойдем со мной, только не реви, – повернувшись к Денису, вздохнула: – Придется его с собой взять. Надеюсь, разрешат.

– Ну это же его сын, – все-таки немного сомневаясь, пожал плечами он. – Вы же для этого на свидание и приехали.

Логично, согласилась мысленно Ксюша, и верно. Владу будет приятно, и, как знать, может, присутствие сына сгладит остроту разговора.

– Ну, все, мы пошли? – словно ожидая напутственных слов от Дениса, выдохнула она. И, посмотрев ещё раз в глаза парня долгим взглядом, вооружившись от него таким образом смелостью, повернулась к пропускному пункту.

Каждый шаг отдавался в ушах гулом, но она старалась держать себя в руках. Тем более, от Саши знала, что свидание в этот раз будет через стекло, что не могло не успокаивать в какой-то мере.

На КПП пришлось задержаться в ожидании, пока не будут оформлены надлежащие документы. Против присутствия ребенка никто не возражал. И вот после необходимой, не столь унизительной как при длительном свидании, процедуры Ксения с Дениской ступили в комнату, очень похожую на виденные в кино про тюрьму.

– Сюда садитесь, – указала ей сотрудница колонии, проведя через несколько прозрачных кабинок с телефонными аппаратами внутри.

Ксения послушно уселась, пристроила сына на коленях, несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула. Спокойно, все хорошо, дала себе установку. Прикоснулась губами к макушке сына, черпая на этот раз успокоение у него.

В другой части комнаты бесшумно открылась дверь, и, краем глаза уловив движение, девушка повернула голову в ту сторону. По такому же узкому коридорчику, по которому шла она несколько минут назад, шли двое. Впереди – Влад, в черной робе, со сведенными за спиной руками, позади него – молодой надзиратель в пятнистой одежде серого цвета.

Ксения смешалась. Последние секунды до того момента, когда они встретятся глазами, она с преувеличенным интересом изучала крепление стекла к столешнице, как будто хотела запечатлеть в памяти навсегда. Толстые болты с потемневшими шляпками, испещренное царапинами и тонкими черточками деревянное полотно, на стекле – такие же грязные царапки, а за стеклом – внушительной толщины решетка с ребристыми прутьями. За решеткой выросла тень, и Ксения подняла глаза.

Напротив стоял Влад. Смотрел на нее, не мигая, с бесстрастным выражением лица, даже не думая садиться. Его глаза, словно крючки, зацепились за ее взгляд, так что она при всем желании не смогла бы прервать этот зрительный контакт. А он все смотрел и смотрел, и его взгляд проникал все глубже в душу, вытесняя оттуда кислород. Как будто рукой вскрыл грудную клетку и без жалости сдавил сердце, по каплям выжимая жизнь.

Ксения подумала, что уже все, сейчас она просто свалится замертво и умрет прямо на грязном полу, но тут Влад перевел взгляд ниже, и его лицо дрогнуло. Холодная твердость в глазах пошла трещинами, сквозь которые засочилось тепло. Суровая маска отстраненности начала молниеносно таять. В уголках глаз Демидова собрались лучики морщинок, краешки губ потянулись вверх. Он опустился на табурет, и девушка смогла наконец разглядеть его лучше.

Влад совершенно не изменился с момента их последней встречи. Разве что теперь она отметила про себя его одежду – форменную черную робу с белой нашивкой на правой стороне груди: «Демидов В.Д. 5 отряд». Удивительно, но она не помнила, был ли Влад в ней в прошлый раз.

В остальном же он был все тем же – широкоплечий, с крепкой шеей, не худой и не толстый. Гладко выбрит, можно даже сказать, свеж. Взгляд пронзительный, тяжелый, как в первое время их знакомства. Во всем облике – ничего, отдаленно напоминающего того Влада, который впоследствии сулил ей защиту, изредка согревая душевным теплом. В общем, настоящий Влад.

Садясь, он поддернул рукава робы к предплечью, обнажив обильно поросшие темными волосками сильные руки. Ладони со вздувшимися венами то и дело норовили сжаться в кулаки, выдавая внутреннее состояние мужчины. Внешне же бывший опер был само хладнокровие и спокойствие.

Кивнув в сторону ее телефона, Демидов снял трубку. Стоило ему перевести взгляд с сына на нее, как его лицо снова приняло суровое выражение. Он дождался, пока она поднесет свою трубку к уху, и сухо, без тени эмоций, произнес: