Мари-Сабин Роже - Жизнь с нуля

– У тебя есть собака?

– Нет.

Дама осуждающе взглянула на меня. Я взмахнул рукой в знак извинения.

– О’кей, – сказала Жасмин. – Я заканчиваю работу в семь часов. Зайдешь за мной?

Я задался вопросом: неужели все и всегда представляется ей таким ясным и не вызывающим сомнений?

И ответил «да».

После третьего свидания я уже лежал с ней в постели. Хотя обычно я не бываю таким доступным.

Я оскандалился. Она не приставала ко мне с дурацкими утешениями типа «ну, бывает» или «ничего страшного». Только поцеловала в щеку и сказала:

– Если ты не против, я бы поспала. Завтра мне рано вставать.

Я всю ночь глаз не сомкнул, лежа на краю узкой кровати и боясь пошевелиться, а Жасмин, уткнувшись носом в мои грудные мышцы, мягкие и податливые, как пуховые подушки, тихо и уютно похрапывала, словно жаркое в сотейнике, томящееся на медленном огне.

Жасмин жила в старой, плохо отапливаемой квартире, на седьмом этаже без лифта; из окон был виден двор с помойными баками; лестничную клетку наполняли запахи из соседнего «Макдональдса»: все это, согласитесь, представляло собой серьезный повод для разрыва. И однако уже на следующий вечер я вернулся.

Жасмин как будто не удивилась.

Помнится, прошла неделя, прежде чем я смог заняться с ней любовью, да и то не лучшим образом; напористо, неуклюже и с неуместной быстротой. Но Жасмин, похоже, не придала этому значения.

Я решил, что она фригидна. Так всегда думает мужчина, если он оказался несостоятельным с женщиной.

На самом деле Жасмин не торопилась жить и не торопила других. В конце концов я снова обрел все свои способности и открыл для себя возможности Жасмин, которые были безграничны, потому что эта девушка была воплощением ласки и нежности.

Я не знал, была ли она влюблена в меня. Сегодня я понимаю, что так и не захотел прояснить для себя этот вопрос. Или прямо спросить у нее. Она бы мне не ответила, а я бы и не настаивал. Жасмин была не похожа на девушек, которых я знал раньше. Она не спрашивала при каждом расставании: «Когда мы увидимся в следующий раз?» Если я заходил за ней на работу, она казалась довольной. Если не заходил, она не спрашивала почему. Еще ни разу я не встречал человека, которому удавалось бы быть самим собой с таким постоянством и такой раскованностью. Ее обезоруживающая прямота вызывала у меня ужас и одновременно восторг.

Она была не из тех девушек, которым задаешь вопросы, рассчитанные на дипломатичные ответы. Если бы я спросил: «Как ты меня находишь?» – она ответила бы: «Ты толстый».

Она сказала бы так не для того, чтобы меня обидеть, а потому, что это была правда, и еще потому, что не придавала этому большого значения.

Насардин встает, чтобы сварить себе кофе. И с умилением повторяет:

– Ах, Жасмин!.. Она была шалая, словно дикая козочка! Но такая прелесть!

Прелесть.

Вот слово, как нарочно придуманное для Жасмин. Есть и другие старинные слова, которые сейчас вышли из обихода, но отлично подошли бы к ней: затейница, шалунья, выдумщица, озорница.

Не красотка, не милашка, но гораздо лучше и того и другого.

Думаю, окончательно и бесповоротно я влюбился в нее в тот день, когда представил ее Паките и Насардину. Им она понравилась сразу, и это меня убедило. Наверно, я из тех неуверенных в себе людей, которым, чтобы решиться последовать зову сердца, необходима поддержка окружения.

Они заметили ее еще издали, в шапочке с помпонами и пестрых бесформенных брюках непомерной ширины напоминавшую фею Динь-Динь.

Она заявила им, что обожает блинчики, и доказала это делом. Сначала она съела один за другим два «Титаника» (жареная картошка – лук – бекон – сыр плюс сосиска). А Пакита отпускает «Титаники» отнюдь не детскими порциями. Потом она задумалась, не зная, что выбрать: «Погибель» (банан – горячий шоколад – шарик ванильного мороженого – рассыпчатое печенье) или «Упоение» (карамель – соленое масло – яблочный пирог – крошки миндального пирожного). И тут изумленная Пакита, глядя на ее талию подросткового 34-го размера, спросила:

– И куда у тебя все это девается?

А затем добавила:

– Надеюсь, ты не больна?

И еще:

– Может, возьмешь напоследок что-нибудь полегче, блинчик с сахаром, например?

– Тогда с двойной порцией взбитых сливок, ответила Жасмин. – И хорошо бы кофе, если у вас есть.

Я вздрогнул: черт, совсем забыл ее предупредить!

Увы, было уже поздно: сияющий Насардин бросился за кастрюлькой, чтобы сварить свое ужасное пойло. Жасмин выпила чашку не поморщившись.