Марк Леви - Влюбленный призрак

Тома́ отвернулся к окну машины.

– Пока ты размышляешь над ответом, я скажу, что не знаю, что вытворяло твое Сверх-Я, когда ты произносил эти прекрасные речи, но твое Я, уверяю тебя, флиртовало вовсю, причем с большим удовольствием!

У дома на Грин-стрит они увидели Артура, копающегося под капотом своего «сааба».

– Сломалась? – спросил Тома́, подойдя к нему.

– Нет, просто чихает при ускорении, не пойму, в чем дело.

– Я бы рад помочь, но…

– Топливный насос, – шепотом подсказал Раймон.

– Может, свечи загрязнились? – предположил Артур, выпрямляясь. – Отгоню-ка я ее в ремонт. Сейчас, правда, не время, сегодня вечером мы едем в гости, не хотелось бы лезть в «триумф». Простите, что вы говорите?

– …снять трубку насоса, продуть, поставить на место, – уверенно порекомендовал Раймон. – Можешь не сомневаться, я разъезжал на «сааб‑900» невесть сколько лет. Сделай, как я говорю.

Вздохнув, Тома́ повторил слово в слово отеческий совет.

– Трубка топливного насоса? Почему бы нет… А вы не знаете, где он находится? – спросил Артур.

– Вот здесь, – сказал Раймон, тыкая пальцем. – Пустили бы меня, я бы играючи справился и покатил себе с ветерком.

– Вот здесь, – невозмутимо повторил Тома́.

Артур принес из гаража инструменты, отвинтил хомут, сделал, как ему посоветовали, и уселся за руль.

– Пусть нажмет на акселератор, иначе не поедет!

– Нажмите на педаль газа, – посоветовал Тома́.

Артур повернул ключ зажигания, мотор ровно заурчал.

– Замечательно! Вы меня спасли.

– Что вы, ерунда, – изобразил смущение Тома́.

– Спасли-спасли – и вечер, и завтрашний день, который я мысленно уже потерял на ремонт. Кстати, мы ужинаем с друзьями, хотите к нам присоединиться?

Тома́ заколебался, разница во времени уже давала о себе знать, но Артур приглашал его не только из вежливости.

– Тебе полезно развлечься в компании сверстников, – сказал Раймон. – Я охотно побуду один, поразмыслю, как исправить совершенные тобой ошибки. Только не возвращайся слишком поздно, завтра нам нужно быть готовыми к девяти утра: костюмчик, галстучек, причесочка, и чтоб побрился!

Тома́ так и подмывало напомнить отцу, что ему не десять лет, но в присутствии Артура он предпочел воздержаться от спора.

Раймон развернулся и просочился в дом, не открывая дверь.

Артур распахнул дверцу машины, предлагая Тома́ присоединиться к нему.

– Мне надо заехать в больницу за Лорэн, оттуда мы поедем прямо в ресторан. Вы наверняка найдете общий язык с нашими друзьями. Пол был моим партнером, прежде чем заделаться писателем, а его подругу вы должны знать, это английская актриса Миа Барроу. Забавно, они познакомились не где-нибудь, а в Париже. Пол прожил там много лет, так что, как видите, у вас с ним найдутся общие темы для разговора.

«Сааб» выехал на Грин-стрит. Раймон, стоя у окна, дождался, пока машина скроется из виду, а потом поспешил обратно в колумбарий.

За столом собрались давние друзья, радушно приветствовавшие гостя.

Не сказать, чтобы калифорнийцы говорили с каким-то особенным акцентом, но эти повели беседу в таком темпе, что Тома́ трудно было улавливать ее нить. Он, впрочем, не унывал – привык иметь дело с людьми, общающимися на чужом для него языке. Чтобы сохранить лицо, он периодически улыбался, кивал, широко раскрывал глаза, что заодно помогало бороться с накатывавшей сонливостью – последствием разницы во времени.

У стены скучало пианино, на которое упорно косился Пол.

– Вы играете? – спросил его Тома́.

– Да, с ранних лет. Живя в Париже, я арендовал инструмент, но так ни разу к нему и не сел, не было настроения. Зато когда мы переехали сюда, я снова заиграл.

– В каком районе вы жили? – осведомился Тома́ из чистой вежливости.

– На рю де Бретань. Но большую часть времени проводил на Монмартре, черпал там вдохновение.

– До чего тесен мир! На этой улице жил мой отец. Ваш друг Артур сказал мне, что вы писатель.

– Должен признаться, что моя рукопись застряла уже несколько месяцев назад.

– Что мешает вам продолжать?

– То, что я влюблен в Миа. И как будто бы этого недостаточно, мы с ней еще и счастливы.

– Понимаю.

– А тем временем меня терзает издатель. В такой вечер, как этот, мне положено корпеть за рабочим столом, но всегда находится повод отлынивать. Боюсь, что допишу, и еще больше боюсь, что это прочтут! Но хватит обо мне. Вы здесь по делам?