Марк Леви - Влюбленный призрак

– Ты меня не слушаешь? – встрепенулся Серж.

– Что ты, я весь внимание! – воскликнул Тома́, в голове которого звучал Экспромт № 3, напоминание об отце.

Он исполнял это произведение на сцене на следующий день после смерти отца, и никто не догадывался, что его фрак – траурное облачение.

Напрасно он расстался с отцом этим вечером; кому еще в целом мире предоставлен такой же невероятный шанс? Но почему с самого появления призрака ему никак не удается завязать с ним толковый разговор? Ему, так упрекавшему себя за то, что мало говорил с отцом, когда тот был жив!

– Не делай такое лицо! – взмолился Серж. – Даже если она от меня уйдет, жизнь продолжится, это еще не смерть.

– В некотором смысле все-таки сме… – Тома́ вовремя прикусил язык.

Спасением стал вовремя зазвучавший Экспромт № 4 – музыкальное сопровождение его приключений в Тоскане в возрасте 20 лет. Ее звали Фабиола, у нее была восхитительная нежная грудь и бесконечно нежные руки. Как сложилась ее судьба?

– Думаешь, первый шаг за мной? – спросил Серж.

– Как сложилась ее судьба? – повторил Тома́ вслух.

– Со вчерашнего дня? Какой странный вопрос!

– Нет, умоляю, хватит «странностей»!

– Не пойму, что ты лепечешь.

– Ничего, – опомнился Тома́. – Продолжай.

– Звонить ей или не звонить?

Зазвучало праздничное «Трио для фортепьяно ми мажор». Однажды утром в консерватории преподаватель опаздывал, и они с приятелями смеха ради заиграли это трио в джазовой манере. Веселье прервалось с появлением профессора, тщеславного дирижера, возопившего, что Шуберт, слушая их, наверняка переворачивается в гробу. Тома́ нарвался на дисциплинарное взыскание, ответив, что Шуберт уже гарантированно перестал вертеться и почил мертвым сном, услышав, как накануне оркестр исполнял Третью симфонию под управлением этого дирижера.

– Лучше позвони, – весело посоветовал Сержу Тома́.

– Можно поинтересоваться, что тебя так развеселило?

– Ужинать с тобой – сплошное удовольствие.

– Вообще-то ты прав, чем я рискую, если сделаю первый шаг?

– Тем, что за первым шагом последует второй, а спустя месяц ты снова мне позвонишь и скажешь, что несчастен. Извини, но десерта, увы, не будет, мне надо бежать, завтра ранним утром у меня самолет.

– Куда летишь?

– В Сан-Франциско.

– Счастливчик! – воскликнул Серж. – Ты так давно мечтал выступить на американской сцене.

– Это не концерт, – сказал Тома́, показывая официанту жестом, что пора нести счет.

– Понятно. Как ее зовут?

– А вот и не угадал. Я везу проветриться моего отца, – объяснил Тома́, ища кредитную карту.

Серж озадаченно уставился на него.

– Фигурально выражаясь, – вывернулся Тома́. – Не смотри на меня как на сумасшедшего. Хочешь, можешь считать это паломничеством.

– Не хочу. Делим счет на двоих?

– Нет, я позволяю тебе за меня заплатить, этот авиабилет меня разорил. В следующий раз угощаю я. Все, побежал, он меня ждет.

Больше не медля, Тома́ попрощался с другом, выбежал на улицу, поймал такси и назвал свой домашний адрес.

Бегом преодолев лестницу, он ворвался в квартиру – и нашел ее пустой.

Раздосадованный, он стал звать отца, даже заглянул в шкаф в дурацкой надежде, что тот решил поиграть с ним в прятки, потом ворвался в ванную, выглянул в окно, но на крышах было пусто.

– Наверное, ты отлучился. Если ты меня слышишь, скорее возвращайся. Я завожу будильник, нам предстоит дальний путь.

Внезапно Тома́ ощутил себя ужасно одиноким. Ложась спать, он задумался, не повредился ли он все-таки рассудком.

Тома́ очнулся от беспокойного сна при первых проблесках зари. Первым делом он помассировал себе затылок и позвал отца, но единственным откликом на его зов стало посвистывание дворника под окном.

Если бы не дорожная сумка на столе, он решил бы, что все это наваждение ему приснилось.

– Не пойму твоих игр, продолжаешь дуться, наверное. Хочешь опоздать на самолет – так и скажи, будет только проще! – крикнул он.

Не дождавшись ответа, он пожал плечами и пошел принимать душ.

Потом, одевшись, он сварил себе кофе и осмотрелся.

– Признавайся, что ты теперь затеял.

Он еще сильнее засомневался в своем душевном здоровье. Его взгляд упал на торчавшую из дорожной сумки урну с прахом.

– Ты снова меня бросил? Хочешь, чтобы я отправился в полет один? Ну как знаешь. – Он вышел и захлопнул дверь. – Я исполню твою последнюю волю, и мы будем квиты.

Внизу его ждало такси. По пути в аэропорт Тома́ раз десять оборачивался, глядя через заднее стекло на удаляющийся Париж.