Жена схватилась за виски.
— Но, Ферике, как же так… ну, нет, на что ты наехал?!
— Почем я знаю. У бога лучше спроси. Из-за проклятого тумана шел я на скорости сорок — сорок пять километров, не больше, оно и счастье еще, что так… Вдруг, чувствую, словно в мягкое во что-то ткнулся, этакий глухой удар, знаешь, ну, совсем мягкий… «дворники» перед глазами мельтешат, дождь хлещет, по ветровому стеклу прямо ручьит текут, да еще туман. Носа машины не видно, господь свидетель. Случилось-то оно примерно за полкилометра до поселковых фонарей, в кромешной тьме: на шоссе фонари и нынче, само собой, не горели… От первой же капли дождя выходят из строя!
— И ты не видел даже, что это было?
— А как я мог видеть? Правая фара, говорю, не светила… А оно там стояло, справа.
— Но что ж это было все-таки?
— Перестань глупить! Откуда мне знать? Верно, бездомный пес какой-нибудь, они, паршивцы, так и шныряют по вечерам без надзора… Либо коза старухи Финали… — Он вдруг ударил себя ладонью по лбу, радостно улыбнулся и с ходу опустился на ближайший стул. — Ну, ясное дело! И как это мне до сих пор в голову не пришло: конечно, коза, черная коза тетушки Финали! То-то я и не разглядел ее в темноте: она же черна как сажа!
Он живо вскочил, подошел к столу, налил в стакан вина и единым духом выпил.
Жена пристально смотрела на него.
— И ты даже не остановился, Фери?
Муж поставил стакан, медленно обернулся к ней. Лицо его побагровело до самого лба.
— Ты прекратишь свои идиотские вопросы или нет?! Остановиться… В этакую непогодь! Завтра так и так узнаем, что там стряслось. Либо старуха Финали все село обежит, причитая из-за козы своей ненаглядной, либо собачники за трупом издохшего пса прикатят… он небось вышел свадьбу играть, красотку сучку искать, а вместо того свою смерть нашел…
Жена тоже отпила вина, хотя это было не в ее обычае. Затем тихонько села. Вздохнула.
— А если то человек был?
Муж метнул в нее взгляд.
— С чего б это — человек?
— Да ведь мог бы там человек оказаться, верно? Ты же не видел.
— Ясное дело, не видел. Но из этого вовсе еще не следует, что человек… Я и собаку не видел, и козу не видел. Так или нет?
— Так…
— Ну, то-то.
Женщина покивала головой, она не хотела бередить мужу душу. Он, бедный, и без того уже сам не свой. Таким его редко увидишь. Но что-то ей все же не давало покоя.
— А вдруг человек…
Муж так саданул ногой подвернувшийся на дороге стул, что тот отлетел в угол.
— Что ж, мне теперь на два года садиться? — заорал он так, что на шее вздулась жила. — И как раз сейчас? В самую горячую пору? Или — шоферских прав лишиться? Сейчас?! В самую горячую пору?! А кто тогда для моей мастерской сырье раздобудет? Может, ты на своих двоих заготовки железные перетаскаешь из Эстергома, Ваца, из Дорога, да все на своем горбу? А кто работать с железом тем станет? Бела? Ферко? Или опять ты?
Утихнув, он пошел в угол за отлетевшим стулом, поставил его на место, сел. И опять закурил; от дыма закашлялся, но сигарету на этот раз не бросил. Слышно было его тяжелое дыхание.
— Кто бы то ни был, — заговорил он опять, очень тихо, — если и был человек там, ему теперь уж все равно. А я отсиживай два года, мастерская пропадай пропадом, вы с Ферко помирайте с голоду — и все оттого, что нынче с самого утра хлещет дождь? что туман стоит? что на дорогах скользко, и фара перегорела, и на шоссе ни зги не видать? Да я-то, я из всего этого за что же в ответе? Я, что ли, дождь устроил? — Он не спускал с жены глаз. — Я туманом людям глаза застилаю? Или я сам эту правую фару пережег, чтоб ей ни дна ни покрышки! А может, я освещение на шоссе вырубил едва не от самого Тахи досюда? Ну! Молчишь?! А тогда чего ради я должен отбывать наказание за то, в чем никак не повинен? Ну нет, держи карман шире! Пусть поищут кого подурее!
Жена молчала, невидящими глазами глядя перед собой. Но потом все же заговорила:
— Да-да, верно, это Розмари была, коза тетушки Финали, не иначе. Она вечно в эту пору бродит там, вдоль шоссе… Помнишь, в запрошлом году она и меня только что не опрокинула… Да, она это! И ведь как неожиданно всегда появляется — откуда ни возьмись, а она вот она, перед тобой с этой чернущей своей мордою, иной раз просто жуть берет! Однажды на Аранку Лацу накинулась и ну бодать, диво еще, что благополучно обошлось, не поранила Аранку.
Муж медленно, значительно склонил голову.
— Вот видишь, сейчас ты говоришь по-умному. Точно, она это, паскуда несчастная. И ведь как стукнулась — шерсть-то намокла, тяжелая…
Читать дальше