Памела Трэверс - Всё о Мэри Поппинс

Звуки песни замерли вдали. Всё стихло. Мир вокруг казался абсолютно безмолвным, сторож слышал теперь лишь собственные шаги.

Фредерик Смит почувствовал себя ужасно одиноким и потерянным. Вытянутые руки болели, глаза устали от темноты.

Но он продолжал пятиться. Ведь всё на свете когда-нибудь кончается. И он не подведёт ту, что мечтает о нём в канун Иванова дня.

Спотыкаясь, он брёл всё назад и назад. И вот — как ему показалось, через несколько часов — позади послышались голоса, они звучали негромко, без восклицаний и взрывов хохота. Казалось, это друзья встретились, чтобы поболтать о том о сём.

Голоса становились громче, кто-то рассмеялся, беседа текла своим чередом. «Как приятно слушать людскую болтовню», — подумал сторож. Кто бы ни были эти люди, наверняка долгожданная Она сидит сейчас среди них. Наконец-то он встретит свою судьбу. Наконец-то он, Фред Смит, как все люди, пойдёт с кем-то парой, рука об руку.

Ближе и ближе голоса. Сколько ещё шагов ему осталось? Три, решил сторож. И он медленно шагает — раз, два, три.

И вдруг — бам! Наконец-то! Спиной он ощутил тёплое, упругое плечо, и сердце его радостно забилось. Теперь осталось только повернуться, и он её увидит. Сторож круто развернулся, но чья-то твёрдая рука отстранила его.

— Я буду вам весьма признательна, если вы перестанете вести себя как телега! Я вам не фонарный столб! — произнесла Мэри Поппинс.

Парковый сторож слишком хорошо знал этот голос и, всё ещё не открывая глаз, испустил протестующий вопль.

— Мне всегда не везло! — кричал он. — Я должен был знать с самого начала! Вместо суженой — терновый куст! И так всегда!

В ответ раздался звонкий смех.

— Терновый куст! — насмешливо повторил другой голос, которому Смит тоже не обрадовался.

Со стоном сторож открыл глаза и, как бы не желая верить тому, что видит, закрыл их снова.

Он находился в Аптекарском садике с мраморными скамейками и дорожкой, проложенной вокруг ромашковой клумбы. В этом, конечно, не было ничего нового. Он сам разбил здесь садик с разными полезными травами. Но теперь на траве, которую он собственноручно косил, среди остатков недавнего пикника — яичных скорлупок, колбасных шкурок, недоеденных пирожных — сидели Мэри Поппинс и дети Бэнксов, миссис Корри и две её дочери. И среди них его собственная матушка улыбалась ему доброй улыбкой.

Конечно, и в этом не было ничего нового. Но, кроме того, — сторож не верил собственным глазам! — на травке уютно устроилась медведица, пощипывая медуницу и медвежьи ушки; лисица стояла на задних лапах, собирая лисохвост и наперстянку, а заяц пасся на грядке с петрушкой!

И, словно всего этого было ещё недостаточно, Джейн и Майкл в зелёных венках с двумя неизвестными мальчиками, почти не одетыми, но тоже в венках, рвали охапками драгоценные травы! А какой-то гигант, облачённый в шкуры и вооружённый дубинкой, с блестящим поясом вокруг талии и львиной шкурой, перекинутой через плечо, навешивал на уши Мэри Поппинс серёжки из вишен! И — последняя капля — матушка украшала голову большой птицы, сидящей на кусте, веточкой фенхеля.

— Мама, как ты можешь? — вскричал парковый сторож. — В парке не разрешается рвать травы! Ты знаешь правила и нарушаешь их!

Она впервые подвела его, и Смит чувствовал, что никогда ей этого не простит.

— В виде исключения, милый. Он ведь спускается только раз в году.

— Исключения исключаются, мама! А птицы спускаются сюда всё время. Они же не могут вить гнёзда в небе. В конце концов, это вполне резонно…

— Сегодня нет ничего резонного, Фред.

И она перевела взгляд с птицы на зверей.

— По-моему очень резонно прийти и взять то, что тебе нужно, — уверенно заявил Майкл.

— Но как они попали сюда, чтобы взять то, что им нужно? Кто-то выпустил их из Зоопарка! Кто-то открыл клетки!

Парковый сторож был уверен, что именно так всё и было?

— Нет-нет. Они пришли с Кастором и Поллуксом. — Джейн указала на двух мальчиков, не переставая при этом рвать душистую купену и складывать её в подол.

— Кастор и Поллукс! Скажешь тоже! Это имена из какой-то легенды. Мальчики, которые стали звёздами. Они ещё, кажется, приручали лошадей. Я читал о них, когда был маленьким.

— И мы спустились вместе с Орионом, — сказали мальчики в унисон. — Мы пришли набрать свежей травы для своего коня, а он — набрать вишен в Вишнёвом переулке. Он всегда приходит за вишней перед Иваном Купалой.

— Ах, вот как? — саркастически улыбнулся сторож. — Спускается, значит, себе с неба, чтобы воровать муниципальную собственность! Что за первоапрельские шутки в июне! Орион на небе, там же, где всегда! — И он указал пальцем наверх.