Су Тун - Луна на дне колодца

— Играет в мацзян — и ладно. Всё равно не дождётся, чтобы я возмещал её проигрыши, так пусть играет на свою голову.

Но однажды Мэй Шань позвала играть и её, прислав за ней служанку. Сун Лянь сразу её отшила:

— Я — и играть в мацзян?! Как только в голову такое могло прийти!

Служанка ушла, но потом заявилась сама Мэй Шань:

— Нас трое, одного не хватает, окажи уж честь.

— Но ведь я не умею. Хочешь, чтобы я проигрывала?

— Пойдём, — тянула её за рукав Мэй Шань. — Проиграешь — денег с тебя не возьму, не выиграешь — останешься при своих, проиграешь — плачу за тебя.

— Ну, зачем так-то уж, — смутилась Сун Лянь. — Главное — не люблю я этого.

Мэй Шань мгновенно переменилась в лице:

— Да ты что вообще здесь — сокровищницу с драгоценностями сторожишь и не смеешь отойти ни на шаг? — хмыкнула она. — Всего-то — высохший старикашка!

Сун Лянь задохнулась от охватившей её злости и хотела было взорваться, но проглотила готовые сорваться с языка ругательства, закусила губу и, подумав несколько секунд, заявила:

— Ладно, иду.

Двое других игроков ждали за столом. Один был родственник Чэня, и звали его Чэнь Цзовэнь. Другой был незнакомый, и Мэй Шань представила его как врача. Очень смуглый, он носил очки в золотой оправе, а губы у него были алые и нежные, как у женщины. Сун Лянь и раньше видела, как он заходил к Мэй Шань, а сейчас не известно почему вдруг решила, что никакой он не врач.

Сидя за столом, Сун Лянь думала вовсе не об игре. Игрок из неё действительно был неважный, и она тупо внимала, как они в один голос кричат: «Сама себя наказала!» И знай выкладывала деньги. Постепенно ей это наскучило, она сказала, что разболелась голова и хочет отдохнуть.

— Села за стол — надо сыграть восемь партий: так уж заведено. Ты, наверное, переживаешь, что в проигрыше.

— Ничего, — подал голос сидевший рядом Чэнь Цзовэнь. — Спустишь небольшое состояние, отведёшь большую беду.

— Ты сегодня, почитай, оказала услугу Чжо Юнь. Она со скуки помирала, а ты ей старика на ночь уступила, поэтому всё, что ты проиграла, пусть она и возвращает.

Мужчины расхохотались.

— Ну, Мэй Шань, с тобой не соскучишься, — тоже засмеялась Сун Лянь, хотя на душе было муторно, словно какую-то гадость проглотила.

Она хладнокровно наблюдала, как Мэй Шань с «врачом» строят друг другу глазки, и отмечала про себя, что чутьё ни в чём её не подводит. Когда перемешивали костяшки, одна упала, и Сун Лянь, нагнувшись за ней, обнаружила, где у них, оказывается, были ноги: сверху не видно, как они тесно переплелись под столом. Разъединились они быстро и естественно, но Сун Лянь всё прекрасно разглядела.

Она ничем себя не выдала, но смотреть на Мэй Шань с «врачом» больше не стала. В душе боролись самые различные чувства: отчасти она была растеряна, отчасти напряжена, к этому примешивалось и некоторое чувство злорадства. А про себя она говорила: «Ой, Мэй Шань, слишком беззаботно ты живёшь, слишком безалаберно!»

Осенью часто бывают пасмурные дни, когда без конца моросит дождь, и капли звонко, как нефрит, разбиваются о листья багряника и гранатового дерева. В такое время Сун Лянь чахла у окна, косясь на бельевую верёвку с мокнущим под дождём шёлковым платочком, и её охватывало такое беспокойство и смятение, что мелькавшие в голове мысли иногда было просто не объяснить.

Она не могла взять в толк, как в такую погоду может тянуть на постельные мысли. Чэнь же не замечал, как погода влияет на её физиологию. Он был лишь слегка смущён, и не скрывал этого. «Возраст никого не щадит, — говорил он, — а я терпеть не могу все эти возбуждающие средства». Он гладил Сун Лянь по чуть разгорячённой розовой коже, пока под ней не запрыгали бесчисленные зайчики желания. Постепенно ласки Чэня становились всё более неистовыми, его рот тоже приник к её телу. Щёки Сун Лянь пылали; лёжа на боку на длинном диване и слушая, как за окном разбиваются капли дождя, она зажмурилась и простонала:

— Главное, идёт дождь…

— Что-что? — переспросил Чэнь. — Ожерелье ждёшь?

— Да, ожерелье хочу… Самое лучшее…

— Разве я в чём-нибудь тебе отказывал? Только им не говори.

Сун Лянь одним махом повернулась и села:

— Им? Да кто они такие! Наплевать мне на них!

— Ну, конечно, конечно, — успокаивал её Чэнь. — Куда им всем до тебя.

Лицо Сун Лянь на глазах стало другим. Оттолкнув Чэня, она проворно натянула рубашку и подошла к окну.