Виктор Пелевин - Искусство легких касаний

На этом милом наблюдении кончается салфетка, а еще через семнадцать страниц — и рефлексия Голгофского по этому поводу.

Голгофский спрашивает Дави, по какому именно ритуалу происходило жертвоприношение, но тот признается, что не знает деталей. Он даже подозревает, что Голгофский, с его информацией про египетский скипетр из коллекции «Метрополитен», мог бы сам все объяснить… Как? Форма скипетра? Она могла быть любой.

— Я видел кое-что в коллекциях у братьев, — говорит Дави. — Это могла быть простая указка наподобие дирижерской палочки. Насколько я запомнил, такой формат был общепринят среди английских лож. Или гусиное перо. Их очень любили в Европе в восемнадцатом и раннем девятнадцатом веке.

Голгофский в ответ декламирует:

— «Европа цезарей! С тех пор, как в Бонапарта гусиное перо направил Меттерних…»

Кое-как удается перевести Мандельштама на французский. Поэты-созерцатели всегда немного провидцы, вздыхает Дави.

Голгофский продолжает деликатно доить скудное вымя информатора.

Как и где осуществлялись эти процедуры, Дави не знает. Точно так же ему не известна точная фармакология снадобья, которое вводило адепта Разума в сноподобный транс — он в курсе только, что в восемнадцатом веке в его состав входила шпанская мушка. Большие запасы которой — он поднимает палец — находили при каждом обыске у де Сада.

Но Дави знает кое-что другое, и это с лихвой искупает его неведение в прочих вопросах.

— В основе химер обычно лежал лингвистический конструкт, — говорит он. — Своего рода заклинание, мотто, вербальная формула, «письмо».

Он делает пальцами обеих рук знак кавычек.

— Письмо? — не понимает Голгофский.

— Конечно. Использование письма ничуть не удивительно при обращении к Разуму. Ведь именно Он дал людям речь и ее знаки. Как же еще обращаться к Нему? В письме и содержалась та команда, которую адепт пытался зафиксировать в общем для людей смысловом поле. Так сказать, геном будущей химеры…

Голгофскому наконец надоедает притворяться парижанином восемнадцатого века, и с салфеток он переходит на диктофон в своем мобильном. Рассказ Дави того стоит.

— Существовало два механизма фиксации лингвоконструкта, — рассказывает заслуженный садовед. — Они были известны как Внешнее и Внутреннее Действие. Внешнее было, по существу, пустым ритуалом, и его формы менялись от ложи к ложе. Иногда послание чертили магическим жезлом на стене, иногда писали кровью. Иногда, наоборот, наливали в сосуд жертвенную кровь и вырисовывали буквы лезвием на ее поверхности, и так далее. Могли даже чертить вилами по воде, был и такой подход. Но чаще всего текст просто писали на бумаге, а затем сжигали ее. Пепел иногда размешивали в вине или воде — и выпивали перед переходом к Внутреннему Действию.

— А зачем сжигали?

— Вы ведь никогда не видели подобных посланий, мой друг? — смеется Дави. — Вот именно для этого и сжигали. Уничтожение физического носителя было обязательной частью программы — и оно объясняет, почему такие полуфабрикаты практически никогда не попадают в руки исследователей. Завеса тайны сохраняется веками… Я предполагаю, что методы де Сада были отвергнуты именно потому, что неизбежно оставляли живых свидетелей — всяких Либерте и Эгалите, мучающихся желудком от шпанской мушки и норовящих подать в суд.

Голгофский вспоминает беседы с Солкиндом и замечает, что ритуальное использование письменных знаков — как бы перенос их магической силы во взаимодействующую с ними субстанцию — является очень древней практикой и тоже восходит к Египту.

— Там размельчали магические папирусы и принимали их с пивом, — говорит он. — Обливали водой покрытые иероглифами статуи, и сила знаков, как считалось, переходила в воду, которую выдавали больным как лекарство…

— Удивительно, почему эта технология до сих пор не востребована капиталистической медициной, — кивает Дави. — Но внешняя процедура была всего лишь спектаклем, создававшим нужный настрой и концентрацию; многие опытные адепты обходились без нее, переходя сразу к Внутреннему Действию.

— В чем разница? — спрашивает Голгофский.

— Внешнее Действие помогает ясно сформулировать закладываемый в химеру смысл, — отвечает Дави. — Внутреннее Действие проецирует этот смысл на коллективный разум. Вы как бы прикалываете свое послание кнопкой к коллективному бессознательному.

— В чем конкретно заключалось Внутреннее Действие?