Алексей Баев - Введение в человечность [СИ]

— Он их что… ха-ха… на себе таскает? — вот рассмешила меня глупая птица. — Кто ж яйца носит, их откладывают… ха-ха… И потом, он же не женского пола? Или я ошибаюсь?

Чкаловская посмотрела на меня так презрительно, что я понял — опять сморозил какую-то глупость. Как Бру… Барсик в подвале свои…

— Дурак ты, умник. Животные яйца не откладывают. Они их именно носят… И иногда чешут. Мама говорила, что таким образом коты и собаки себе экстренное удовольствие доставляют.

Я представил себе картинку, как Барсик-Брусок почесывает лежащие на его же спине яйца, и мне снова стало смешно.

— Да ну тебя, — фыркнула муха, — пошли мое НЕЧТО смотреть. Короче, догоняй, Гомемнон. Мне ждать тебя порядком надоело.

Она, захлопав крыльями, поднялась в воздух и на небольшой высоте, чтобы я не потерял сей движущийся ориентир из виду, полетела в сторону открытой кухонной двери. Я вприпрыжку побежал следом.

Миновав темный затхлый коридор, мы проникли сквозь щель между полом и дверью в жутко захламленную комнату. На старом малиновом диване что-то, накрытое одеялом в сером пододеяльнике, жутко трещало и равномерно вздымалось. «Вася спит», — догадался я.

— Не обращай внимания, — посоветовала Муша. — Он встает часов в одиннадцать, а то и в двенадцать. Беги к столу, подымайся по ножке. Я тебя наверху подожду.

Стол я заметил сразу. Это чудовищное сооружение на четырех столбообразных ногах, напоминающих канализационные трубы, средневековой крепостью возвышалось прямо в центре помещения над другими, менее внушительными предметами меблировки.

По отвесным поверхностям взбираться мне не привыкать. Так уж мы, тараканы, устроены. Труднее перемещаться спиной вниз. Можно сорваться. Гравитация, клоп ее побери, она и на насекомых распространяет свое тлетворное влияние.

Добравшись до нижней поверхности столешницы, я все же решил рискнуть. Другого способа оказаться на месте я придумать не смог, поэтому осторожно покинул ножку. Однако мои опасения оказались напрасными. Здесь повсюду была налеплена старая жвачка, которая в данной ситуации играла мне на лапу.

И вот, какую-то минуту спустя, я уже поправлял крылья, стоя прямо перед сотню лет не протиравшимся экраном маленького желто-серого телевизора.

— Ты что-нибудь подобное на своей Зине Портновой видал? — с непонятным мне превосходством в голосе проговорила Чкаловская.

— Конечно, — я попытался ее разочаровать, — телевизор в наш век научно-технического прогресса отнюдь не диковинка.

— Ох, умник, — вздохнула муха. — Это не телевизор, а монитор. Про компьютеры-то, надеюсь, слыхал?

— Естественно, — ответил я, — только в натуре не видел. У моих стариков подобной штуки дома нет.

— А у Васи есть, — похваляясь, проговорила вредная насекомая, — но, впрочем, это не главное. Иди сюда.

Муша забралась на плоскую длинную коробку, из которой торчало множество кнопок.

— Это клавиатура, — пояснила она. — Когда Вася работает или играет, он нажимает на ней вот эти штуки, и монитор начинает дергаться.

Мне стало страшно. Я никогда не видел, чтобы телевизоры «дергались». Хотя, монитор, как она говорит, не телевизор, а компьютер, все равно озноб по телу прошел.

— Не бойся, — разгадала Чкаловская мое замешательство, — сам ящик стоит на месте, это изображение на экране дрыгается.

— А-а, — кивнул я, поняв, в чем дело, и, преодолев страх, взобрался на клавиатуру.

Перескакивать с одной кнопки на другую оказалось делом не таким уж и легким, как может показаться на первый взгляд. Их плоские вершины сплошь были покрыты слоем жира, поэтому мои лапки постоянно соскальзывали вниз, и я проваливался в щели между клавиш. Муша сидела на одной из них молча, понимала, как тяжело дается мне первое знакомство с высокотехнологичными изделиями, поэтому не смеялась. Я ей за это до сих пор благодарен.

Наконец, добравшись до места, где пристроилась Чкаловская, я тяжело опустился на брюхо и, чтобы восстановить дыхание, несколько раз глубоко вздохнул.

— Молодец, Гоменон, — похвалила меня Муша, — воля к победе у тебя имеется. Ты — реальный мужик.

Странно, но похвала этой мухи почему-то меня вдохновила. Я представил себя сильным и отважным, способным на любые подвиги ради…

— Эй, Гомемнон, очнись! — услышав эту фразу, я тряхнул усами и на время отбросил сладкие грезы. — Короче, тут есть такая штука, включив которую Вася сможет нас, нелюдей, понимать… Только он об этом пока не знает.