Ольхович поделился своими опасениями с Ижевским, и тот, слегка одурев от безнаказанности и чувства собственного могущества, которое всегда овладевает глупыми людьми, как только они попадают во власть, предложил одним выстрелом убить двух зайцев.
Еремеев будет казнен и опозорен, а заодно уйдут в архив все дела, которые хоть и приостановлены, но все равно считаются нераскрытыми, и бог его знает, как там дальше повернется. А вдруг какое-нибудь из них ляжет на стол не в меру ретивому следователю? Не стоит играть с огнем.
Ольхович, доверявший Глебу, согласился, а если он к тому времени знал, что Еремеев спит с его женой, то этот план должен был вообще привести его в восторг.
В сущности, он ничем не рисковал – приятель не успокоится, пока не доведет ненавистного Еремеева до суда, а оправдательные приговоры у нас – это казуистика.
Никита Иванович стащил фляжку из кабинета Еремеева, а взамен подбросил ему ручку кустарной работы, которую прихватил со своего очередного преступления.
Алексей Ильич был человек безалаберный, жил нараспашку что дома, что на службе, поэтому пошарить в его кабинете не составило труда.
Дальше Ольхович взял из комода шарф. У каждого есть такие вещи, которые годами лежат нераспакованными, иногда их дарят неблизким друзьям, а порой просто забывают. Ну а теперь вот пригодилось. Он мог зайти в галантерейный магазин, но решил не рисковать. Все-таки действительно по преступлению следователь работает не один. Есть еще оперативники, и вдруг найдется среди них слишком въедливый, который зацепится за шарфик, и выяснит, когда и где он продавался и кто покупал. Риск мизерный, но каких только совпадений не бывает!
Открыто позвонить в милицию он, понятное дело, не мог, и привлекать кого-то было еще опаснее, вот и провернули изящную комбинацию с Семеновым, которая насторожила далеко не всех и далеко не сразу.
Ну а дальше Глебушка отработал на отлично, и все бы удалось, если бы дело попало к другому судье.
Да нет, поморщилась Ирина, сняв с плитки закипевший чайник, в этот раз надо благодарить адвоката и деда Валентина. Судья ни при чем.
Сева ушел притихший и озадаченный. Все теперь понятно, но ситуация из серии «близок локоть, да не укусишь». Ольхович защищен должностью и высокопоставленным папой, а Глеб находится под эгидой правоохранительных органов, которые ни за что не признают, что пропустили в свои ряды убийцу.
Прокурор города принял ее с любезностью, но как только услышал, что она подозревает Глеба, сразу сменил тон.
– Не знаю, что вы себе вообразили, только у нас строгий профессиональный отбор! – категорично заявил он. – Преступник в нашу систему попасть физически не может, а вы, Ирина Андреевна, меньше читайте детективов. Дело я возьму на контроль, и если вдруг окажется, что вы ошиблись, а Еремеев все же виноват, то вы уж не обессудьте.
Чем больше Ирина думала, тем сильнее подозревала, что окажется.
К счастью, Еремеев как уехал в военный городок на суд, так там и прижился. Федор звонил, благодарил ее так, что чуть трубка не взорвалась. Свидетельство Алексея Ильича оказалось действительно бесценным, и командира все равно осудят, но уже по другой статье, и приговор не будет таким суровым.
Федор сказал, что Еремеев так им всем понравился, что они не отпустили его домой, а трудоустроили заведующим Домом культуры. Немного странно уезжать из Ленинграда, но с другой стороны, прописка сохраняется, а здесь, наверное, после пережитого ужаса не хочется быть. И мужская неловкость – как работать с человеком, когда он знает, что ты спал с его женой?
Еремеев же не знает, что Ольхович маньяк, так же как этого не знает его жена.
На секунду представив себя в шкуре Ларисы Ольхович, Ирина вздрогнула.
Конечно, не знает! И Настя Старцева не знает, за кого вышла замуж. Интересно, кстати, что ей наплел Глеб, чтобы заставить дать ложное заключение? Да, наверное, ничего особенного, бедная женщина была так измотана ожиданием, так жаждала замужества, что немедленно выполнила просьбу. Ирина, к сожалению, понимала Настино состояние очень хорошо, намного лучше, чем бы ей этого хотелось. Это ведь действительно убийственные отношения с мужчиной, когда ты хочешь одного, а он – другого, когда он подвешивает перед тобой морковку будущего счастья, и чуть-чуть дает откусить, и отдергивает, и убеждает тебя, что он ничего не делал, это у тебя руки коротки. А ты тянешься и тянешься, и стоишь на земле на одном носочке, как балерина, и достаточно легчайшего толчка, чтобы ты обрушилась.
Читать дальше