Олег Слободчиков - Штольни, тоннели и свет

Я осторожно заглянул в открытое окно вагончика с прочной решеткой. Там сидели трое — все, кто мне нужен с эксковаторщиком. Один из гробокопателей должен быть на могильнике, если, конечно, Орангутанг не врал. Где еще один? Появись он неожиданно, мог бы все испортить.

Я вытащил чурку из-под колес и подпер ей дверь вагончика. Из окна смердило, как из пепельницы. Я достал из-за пазухи пачку, туго перетянутую жгутом, с торчащим огрызком бикфордова шнура, и положил ее на железный прут решетки. Все обернулись к окну. Глаза Орангутанга протрезвели.

— Тебе по-хорошему предлагали убраться, — срывающимся голосом заговорил я и прижал спичечную головку к сердцевине бикфордова шнура. Трудно было не расхохотаться, вид тройки стоил того: — Не слушал, а зря…

Проша завизжал. Я даже вздрогнул от его нечеловеческого крика и чиркнул коробкой по серной головке. Снопик искр вырвался из среза шнура, пороховой дым потянуло в вагончик. Проша с воплем ударил плечом в подпертую дверь. Экскаваторщик сидел на койке не шевелясь, выпученными глазами глядел на горящий шнур и громко икал, содрогаясь всем телом. Орангутанг бросился на четвереньки, ткнулся носом в угол и начал по-собачьи скрести пол ногтями. Шнура оставалось секунды на три. Я швырнул пачку ему на спину, он шкурой расстелился на полу. Шнур догорел и погас. В пачке из-под взрывчатки были опилки. Проша сполз по стене и сел, разинув рот, задыхающейся рыбой.

— Оставь могильник! — крикнул я. — В другой раз подкину путевую…

Гробокопатели уехали, может быть, на следующий день, может, позже. Черепки с захоронения, которое им указал Абиш, они собрали, курган хотели разорить для куража и под выполненный договор. Зря я с неделю таскался с увесистым забурником, ночевал у Абиша. Весь заезд на меня орала жена экскаваторщика — она тоже работала в мехколонне нормировщицей. Грозила подать в суд. Я сначала не мог понять, что она так шумит: ну, пошутил… Потом сказали, у мужа от пережитого случилась полная импотенция. К концу месяца нормировщица утихла, хоть и не здоровалась со мной, наверно, мужик пришел в себя.

Подземщики набирали темпы. Молния! «Сорок погонных метров тоннеля в месяц! Во, дают!.. Что составляет 120 % плана». О том, что зарплата — копейка в копейку, как в прошлый месяц, не писали. Тогда прошли только двадцать метров и план тоже был переполнен.

Димка со Славкой опять не поехали на отгулы в город: там их никто не ждал, да и разгуляться было не на что. Они шлялись по остаткам тугаев, ловили форель в притоках будущего водохранилища, постреливали тощих зайцев и все без шума, молчком. Не иначе как что-то замышляли против начальства.

Я со Шмидтом зарядил последний блок в «сковороде». Отпалили. Еще облако газа не стекло с места взрыва, а Шмидт уже лежал в редкой тени, шепелявил, и радовался, что покидаем пекло. Едва успели проверить, все ли заряды сработали, — бульдозеры ринулись утюжить нишу, проходчики стали подтягивать технику.

За полночь, взопрев в духоте от чая, выпитого вечером, от шепелявых речей напарника, все еще гнавшего коровку в далеком далеке детства, я вышел из вагончика.

Обходя круги света под фонарями, направился к уборной возле складов и опять чуть не столкнулся с Лисом. Он стоял в распахнутом дверном проёме склада, тусклая лампочка горела под потолком, Лис шарил в воздухе руками и, приглушенно матюгаясь, бормотал:

— Тридцать первый, а второму… Стоять! Тридцать третий, бросай листы! Всё равно не выпущу.

С неожиданным проворством для полного тела он отскочил, захлопнул дверь, подпер ее задом и сунул в пробой дужку навесного замка. Похоже, тащили кровельное железо, потому что в запертом складе ухал и зычно громыхал металлический лист. Все это только позавчера привезли. Тихий уверял бурильщиков, что канючил у Лиса четвертинку оцинкованного листа — не дал. Бурильщики хотели сделать из него кожух на мотор станка, чтобы прикрыть его от выброса воды из скважин. Их било током за рычагами.

Славка, хоть и отдыхал на чистом воздухе, а лицом позеленел. Лис осторожно пошутил, мол, цветешь и толстеешь только в вытрезвителе. Но тут же прикусил язык, а заглянув в дурные Славкины глаза, захлопал руками по карманам:

— Аккордный наряд подписан, да вот забыл, куда положил.

— Расценки где? — припер начальника к стене проходчик. Лис пискнул, крутнулся:

— Па-азвольте, это совсем другое дело… их заслали в министерство на переутверждение… Не вернулись еще бумаги.