Олег Слободчиков - Чертов узел

— Кощунствуешь, сын мой, да что с тебя, нехристя, взять. Узнаю родное поколение дилетантов. Нет бы Библию сперва почитать! Куда там, нам достаточно вдохновения. Не сделать тебе гениального кадра! — жестко отрезал Алексей. — Да и вообще, чего-нибудь общепризнанного.

— Это почему же? — сверкнул глазами Виктор.

— Создать что-нибудь на общечеловеческом уровне возможно, проживая среди своего народа и только ради него, — он многозначительно поднял палец. — Это один из главных выводов «свинского» периода моей жизни.

Нет под луной ничего отвратительней человека без родины и без национальности. Более того, человек этот, если его можно так назвать, не способен создавать духовные ценности.

— Да что ты говоришь? — усмехнулся Виктор. — Насколько я осведомлен, именно такие «гении», в подавляющем большинстве, выставляются, публикуются огромными тиражами у нас, в Москве и за бугром.

— Что с того, что выставляются и публикуются? — с непробиваемой байской самоуверенностью возразил Алексей. — Для этого не обязательно быть талантливым, важней — предприимчивым. Умрут они, и закопают их тиражи вместе с ними. Какая это, к черту, духовность? Это заработок, халтура! Для того, чтобы заработать, не обязательно к медведице на клык лезть…

— Короче, философ! — раздраженно оборвал разговор Виктор, досадуя на свою невольную откровенность. — Все равно ты в этом ни бельмеса не понимаешь. А туда же! Скажи лучше — обувь даешь?

— Отрастил, блин, лапу, — пробормотал Алексей. — Да в этих краях от сотворения ни у кого таких не было: народ здесь конный, на ноги слабый.

Есть у меня гонконгские десантные ботинки. Давно еще купил, по случаю…

Но там след… Про заколдованного медведя что-нибудь слышал от чабанов?

— Болтали что-то, да я не понял…

— Как брату по крови открою тебе великую тайну. Этот медведь — я!

Зимой местные ухари начали охоту на моих свиней, ну и достали. Добыл я на барахолке, за большие деньги, ботинки с подошвой в два пальца толщиной и вырезал на ней подобие медвежьей лапы. Здесь все хорошие следопыты.

Подойти к зимовью или к юрте неопознанным трудно. А с таким следом я быстро выследил своих «друзей». Ничего говорить им не стал, потихоньку «конфисковал» пару ружей и бычка, возместив убытки. Если местные узнают, особенно про бычка, — мне конец… Или тебе, если я не сознаюсь, что ботинки мои.

— Покажи! Размер-то какой? Ходить в них можно?

— Да кто его знает, какой размер! Большой. Я в них обутыми ногами залажу. Завтра покажу. Далеко ботинки спрятаны.

— Лучше сегодня, — стал настаивать Виктор, — а то я до утра буду мучиться и сомневаться.

После сытного ужина друзья развалились на кошме и неторопливо попивали чай. Поддавшись настойчивым просьбам друга, Алексей убрал посуду, загнал в птичник кур и уже в полной темноте, с фонарем, ушел в пойменный лес. Вернулся он не скоро, с мешком, перепачканным землей.

— Чего ты их так далеко запрятал? — удивился Виктор. — Не пулемет ведь.

Алексей озабоченно покачал головой:

— Живешь сам по себе, не знаешь, какие слухи ходят здесь про медведяшатуна с быка размером. Честно говоря, страшно отдавать их тебе: черт знает, чем все это обернется.

— Раз другой обуви нет, что же делать?

— Понятно, — почесал затылок Алексей. — Может, что-нибудь придумаем — срежем подметку…

Прежде чем показать обувь, он запер дверь, занавесил окно и убавил свет керосиновой лампы.

— Ого! — Виктор подхватил странного вида обувь, повертел ее в руках.

Это были высокие армейские ботинки: не из кожи и не из резины, а из чегото вроде пластика, который долго не мог выдержать скальных осыпей и горных переходов. Подошва действительно была очень толста, а на ней вырезано жалкое подобие лапы, больше похожей на человеческую ступню, чем на медвежий след. Виктор расшнуровал ботинок, сунул ногу и сладко смежил веки:

— Это же мой размер! Зачем ты испортил прекрасную обувь? Я ее у тебя покупаю за любые деньги, — он снова повертел ботинок возле лампы, выискивая фирменное клеймо. — С чего ты решил, что они гонконгские?

— На барахолке сказали.

— Ладно, неважно. Плачу как за новые, — и спросил насмешливо: — Неужели чабаны верят, что это медвежья лапа?

— Ну почему же не верят? — обиженно проворчал Алексей. — Я, конечно, не художник-гравер, но здесь точность ни к чему: медвежий след ни с каким другим не спутаешь — расстояние между когтями и пяткой никто измерять не будет. Важен символ.