Маша Трауб - Бедабеда [litres]

– Баба Нюся вернулась? Наверняка вернулась! Ну, скажите, что да! – Анна смотрела на меня с видом ребенка, которому был обещан торт в честь дня рождения, но тот в последний момент могли заменить на пирожки с мясом.

– Вернулась, – ответила я.

– Я так и знала! Не могла она пропасть с концами! – воскликнула Анна, едва не подпрыгивая на стуле от восторга и желания узнать продолжение истории. – А когда? Почему? Кто ее нашел?

Исходив всех соседок, кинув клич на рынке, в церкви, у соседок в поисках бабы Нюси, я не знала, чего ждать. В какой-то момент даже свыклась с мыслью, что, возможно, и не очень нуждаюсь в няньке, поскольку со всем научилась справляться. Только по вечерам заедала тоска. Я хотела работать, и банально требовались деньги. Илья, заработав приличную сумму на проекте, очень быстро сумел этой суммой распорядиться. Отдал часть денег маме на ремонт дачи. Там давно сбоил водопровод, трубы требовали замены, но Ирэна Михайловна решила отложить ремонт на потом, а вместо этого построить беседку, о которой, как оказалось, всегда мечтала. И построила. Беседка, выкрашенная в задорный желтый цвет, смотрелась неуместно рядом с туалетом, выкрашенным в желто-зеленые цвета. Илья уговорил меня съездить на дачу. Не знаю, что на меня нашло, но я согласилась. Ради Насти. Чтобы она хотя бы глотнула свежего воздуха. Да еще Ирэна Михайловна позвонила, что делала в исключительных случаях, и попросила нанести ей визит. Она вырастила кинзу на собственной грядке, помидоры в парнике. Огурцы, правда, купила на рынке. Мечтала угостить меня салатом. И, естественно, продемонстрировать беседку.

Илье было хорошо, я это видела. Планировалось, что мы переночуем на даче, а утром вернемся в город, как выспимся и спокойно позавтракаем. Но уже через десять минут пребывания на даче со столь любимой свекровью и мужем я готова была сбежать куда угодно и как угодно. Да, в том месте, где я выросла, в поселке на берегу моря, понятие дачи отсутствовало в принципе. Я не могла понять, в чем прелесть подмосковных сосен, грязной, мелкой, вонючей речушки, неспелых помидоров, зудящих комаров, которые покусали не только меня, но и Настю. Дочь плакала, а на ее ножках раздувались все новые красные следы от укусов. У меня начал болеть живот, я хотела в туалет и спросила у мужа, где у них принято справлять нужду.

– Мне было лет двенадцать, когда я его покрасил, – торжественно сообщил Илья, с гордостью показывая на деревянное сооружение во дворе, служившее отхожим местом. Да, потом туалет появился и в доме, но уличный решили не сносить, а использовать для крайних случаев. Крайние случаи происходили часто – теплый туалет в доме засорялся, и в ожидании сантехников все бегали в уличный. Илья, увлекавшийся футболом, покрасил туалет в цвета любимой команды, и за все годы краска не смылась, лишь поблекла. Аккурат рядом с туалетом Ирэна Михайловна и поставила беседку. Можно сказать, дверь в дверь, стена к стене.

Я пошла в уличный туалет и поняла, что надо уезжать немедленно – живот крутило, мне было плохо. Между щелей я видела свекровь, которая шла к беседке. Естественно, я ничего не могла поделать с собственным организмом.

Мне стало совсем нехорошо. Я оставила рыдающую от укусов Настю в коляске и пошла в дом. Второй этаж оказался под потолок завален хламом – старой мебелью, игрушками, посудой, вещами. Туда даже невозможно было зайти без страха, что на голову что-нибудь не свалится. Я перекладывала вещи, чтобы освободить диван, на который собиралась прилечь. И автоматически откладывала в сторону сломанные предметы мебели, вещи, которые даже на тряпки не годились.

– Ты тут решила навести порядок? – спросила свекровь, поднявшись.

– Нет, просто пытаюсь очистить место. А вам все это точно нужно? – Я показала на внушительную кучу вещей.

– Это память. Моя память! – заламывая руки, воскликнула свекровь и вырвала из моих рук вышедшую из моды лет пятьдесят назад и не имевшую ни малейшего шанса вновь стать модной сумку со сломанным ремешком и застежкой.

– Ну зачем вам эта сумка? – допытывалась я.

– Ты не понимаешь, потому что тебе не хватает образования. Ты не чувствуешь природу вещей! – кричала свекровь.

– Да по мне, так у вас просто срач, а вы пытаетесь выдать его за музей. – Я оставалась категорична.

– Ты выросла в хлеву, поэтому не в состоянии отличить антикварную вещь от дешевки, – стояла на своем Ирэна Михайловна.

– Зато я знаю, что и в хлеву надо мыть полы.