Юрий Коваль - Избранные произведения в одном томе

Тётя Паня свесилась из окна поглядеть, кто это играет, опечалилась за стеклом собака Валет, и даже Райка хмуро глянула из-за зелёного лука, оправив волосы. Замахал под музыку ветвями американский клён — единственное наше дерево, а дом наш, старый, пятиэтажный, помрачнел, раздумывая над словом «заломати».

— Прямо за душу берёт, — сказал дядя Сюва, — и держит.

Он сморщил лицо и сжал рукой лицо.

— Всю душу изранил, — сказал он. — Ну не бери же ты меня так за душу! Прошу: не бери!

Ласково, как плющ, музыка оплетала этажи, и под её аккорды во двор с улицы вошла сухонькая старушонка в чёрном пальто. Она остановилась посреди двора и подняла к небу указательный палец.

Это была бабушка Волк.

В роговых очках с толстыми линзами, в длиннополом пальто, с авоськой, из которой торчали коричневые макароны, бабушка Волк казалась на первый взгляд той старушкой, про которую сказано «божий одуванчик». Но дунуть на этот одуванчик никто не решался и особенно мы с Кренделем, потому что бабушка Волк глядела за нами.

Когда родители уезжали на Север, они договорились с бабушкой, что она за нами приглядит. Собственных родственников у неё не было, всю жизнь она глядела за чужими и достигла в этом деле таких вершин, что за нами уже глядела почти не глядя.

Войдя во двор, бабушка придирчиво осмотрела Жильца, и тот поперхнулся. Остатки музыки, как мыльные пузыри, улетели в небо.

Выставив указательный палец им вдогонку, бабушка Волк сказала:

— Пакуйтесь!

— Что такое? — заволновались жильцы.

— Снесут через неделю! Пакуйтесь и увязывайтесь.

— Старое на слом! — крикнул дядя Сюва. — Надо дать дорогу новому!

— А ты, Крендель, — сказала Райка, — продавай голубей, пока не поздно.

— Пакуйтесь! — в последний раз сказала бабушка и направилась к первому подъезду, как бы собираясь немедленно паковаться.

— По машинам! — крикнул дядя Сюва.

Хлопнув парадной дверью, бабушка вошла в подъезд. Со двора слышно было, как она нажала кнопку — и лифт загремел, опускаясь на первый этаж. Бабушка грохнула дверью лифта, нажала другую кнопку, лифт завыл, медленно поднимаясь вверх. Вдруг он прыгнул, закашлял и заглох.

— Опять, — сказал дядя Сюва, прислушиваясь из своего окна. — Опять застрял!

— Энергия кончилась! — крикнула тётя Паня.

— При чём здесь энергия? Я вам говорю: старое на слом, а вы не верите.

Дядя Сюва захлопнул окно и раздражённо вышел во двор.

Лифт, в котором сидела бабушка, прочно застрял между вторым и третьим этажами, и несколько минут мы бегали с этажа на этаж, стучали в двери ногами и нажимали кнопки. Постепенно в подъезде собрались жильцы, которые кричали и волновались.

— Надо звонить в лифтремонт! — кричал кое-кто. — Энергия кончилась.

— При чём здесь энергия? Дом перекосился — вот лифт и заклинивает, — сказал дядя Сюва и ударил в стену кулаком, будто хотел выпрямить маленько дом.

От удара стена дрогнула, лифт дёрнулся, прополз немного и остановился.

— Жми плечом, Кренделёк, — сказал дядя Сюва.

— Бабуля! — крикнул Крендель. — Вы давите кнопку, а мы будем в стены жать.

Дядя Сюва, Крендель и другие жильцы навалились на стену, а я стучал по ней каблуком. В тишине из каменной шахты послышался скрежет, медленно, толчками лифт пополз к третьему этажу.

— Ну! Ну! Ещё немного! — кричал Крендель. Казалось, он двигал лифт силою своей воли.

По сантиметру, по два мы выдавили лифт к третьему этажу.

Крякнув, как утка, железная дверь открылась, бабушка Волк вышла на лестничную площадку.

— Бабуля! — заорал Крендель. — Я уж стены хотел долбить!

— Стены! — недовольно повторила бабушка. — Математику тебе надо долбить, а не стены.

— Каникулы же, — растерялся Крендель.

— Хороший ученик и в каникулы смотрит в учебник. Никогда ты не слушаешь старших.

— Да что это вы, бабушка, — заступился дядя Сюва. — Пускай погуляет подросток.

— Тебе легко говорить, — сказала бабушка. — А я глядеть за ним должна. А как я могу глядеть, когда он не слушает старших.

— Почему не слушаю? Я слушаю.

— Это ты-то слушаешь? — сказала Райка.

— Да что вы ко мне привязались! Всё время придирки: «Крендель, так, Крендель, не так».

Голос у него задрожал, он опустил голову и побежал вверх по лестнице, на чердак.

— Стой, Крендель! — крикнула бабушка. — Стой, говорю… Ну вот, видите? Совершенно не слушает старших.

Почему-то в нашем дворе все считали, что Крендель не слушает старших. У него был такой вид — вид человека, который не слушает старших.