Вячеслав Прах: Храм мотыльков [litres]

– Понятно. Не используйте больше грязь, доктор. Мне не нужен результат любой ценой. Говорите плохую новость.

– Миссис Норис решила покончить жизнь самоубийством. Я нашел сегодня утром на обходе письмо, которое она написала собственным почерком. Письмо не совсем обычное. Оно было написано ее рукой, но словами другого человека. Надеюсь, вы поняли, кого я имею сейчас в виду.

– Да, понял. Он хочет спасти ее?

– Как я понял, да. Но он не сообщил мне об этом, чтобы я не принял экстренные меры.

– Да, Стенли, этого однозначно стоило ожидать. Как вы поступили?

– Я перевел ее в другой корпус.

– Вы поместили ее в палату для буйных?

– Пока нет. Жду ваших указаний, директор.

– Очень хорошо. Не нужно ее в смирительную рубашку одевать. Миссис Норис, как вы уже поняли, действительна больна, и я с радостью возьмусь ее вылечить.

– Как вы поняли, что она больна, директор?

– Если бы старуха действительно симулировала, то она бы сразу после ухода нашего доктора «Х» избавилась от этого письма, так как это прямая улика против нее и прямой путь к смирительной рубашке. Но миссис Норис не стала уничтожать улику по одной простой причине – потому что ждала утра, когда цельная миссис Норис проснется. Без сомнений, она теперь мой будущий пациент.

– Как скажете, директор. Но, как вы сами понимаете, это практически бесполезно…

– Доктор Стенли, вы занимаете в этой больнице одну из самых высоких должностей, но вам никогда не занять моего места. Знаете почему?

Главный врач отрицательно покачал головой, а затем вспомнил, что директор ничего не видит, и добавил:

– Не знаю.

– Потому что вы считаете случай бесполезным всякий раз, когда ваш собственный метод не работает. А я постоянно экспериментирую, пытаюсь найти другой метод, если старый не подходит. В итоге я создаю способ, который можно применить лишь для одного человека, так называемый одноразовый прием. Как в случае с нашим доктором.

И если вы попробуете, доктор Стенли, применить этот метод к другому пациенту со схожим заболеванием, то будьте уверены, что он не сработает.

– Я даже не думал применять ваш метод, директор, а тем более желать вашего места. Но позвольте мне у вас спросить, какой метод вы примените на этот раз к миссис Норис? Если не секрет, конечно!

– Не секрет. Я применю метод «четвертой болезни».

– И что это за метод? – спросил ровным голосом доктор Стенли, а на лице его застыла очевидная и недвусмысленная насмешка. Он позволил себе над директором посмеяться только потому, что тот все равно его насмешки не увидит из-за своей повязки. В глаза он бы этого не сделал никогда. Доктор Стенли всей своей сутью был похож на гиену.

Но ответ директора прямым и точным ударом выбил с лица главного врача эту насмешку. Доктор Стенли после слов, произнесенных директором, стоял с каменным лицом, молча. А директор сказал ему:

– Я стану для миссис Норис вымышленной болезнью. Я буду ее вторым невидимым другом, который будет приходить к ней в гости только по пятницам. Меня, кроме нее, не будет видеть больше никто, а если кто из врачей допустит ошибку, того я уволю в тот же день и напишу такую рекомендацию, что его ни в одну лечебницу не возьмут даже санитаром. Вы сами знаете, Стенли, мое мнение высоко ценится в этом городе. И мои решения иногда бывают жестокими, но справедливыми.

Ни один доктор по пятницам не позволит себе посмотреть в мою сторону, даже если я буду один, без миссис Норис. Вам все понятно, Стенли?

– Предельно ясно, директор. А как поступить с пациентами, ведь невозможно всех подговорить.

– Мы с миссис Норис будем встречаться только на определенной замкнутой территории, где не будет случайных глаз. Ее в полной мере убедит то, что врачи меня игнорируют. Только таким способом я смогу победить эту редкую и странную болезнь, с которой я сталкиваюсь впервые. И я не сдамся из-за того, что мой метод не работает…

Директор улыбнулся, а доктор Стенли решил пропустить мимо ушей насмешку, вернувшуюся бумерангом к нему.

Главный врач этой больницы в душе не любил директора, так как считал его недостойным той должности, которую он занимает. И ему, старику, казалось, что он никак не выдает эту нелюбовь. Но все дело было в глазах. Сейчас, когда начальник не видел его, доктор Стенли вел себя абсолютно раскованно, не пряча своей неприязни к директору.

Но директор его видел, так как в повязке действительно была дыра…

Когда доктору Стенли показалось, что ему совершенно нечего больше сказать директору, он решил деликатно покинуть своего собеседника и вернуться к своим бумажным делам.