Вячеслав Прах - Храм мотыльков [litres]

– Нет, не отвлекли, доктор. Адольф Добельманович вышел курить, а я сейчас как раз хотела поставить пластинку и послушать Моцарта. Присоединяйтесь! – любезно сказала она.

– С радостью, мадам. Благодарю вас.

– Садитесь на кровать, не стойте.

Доктор Браун присел. Хозяйка палаты была в розовом платье, ее губы были накрашены красной помадой, брови аккуратно выщипаны, кажется, она даже наклеила искусственные ресницы или нарастила их. По всему ее виду можно было смело заключить, что она собралась на свидание.

– А почему Адольф Добельманович не курит в комнате? – поинтересовался незваный гость.

– Он предпочитает курить на свежем воздухе и не портить воздух окружающим, – с достоинством ответила миссис Норис.

– Действительно, очень этично с его стороны. Передайте ему мое почтение, я, как человек некурящий, благодарен ему за его уважение к людям, которые не приемлют пассивное курение.

– Обязательно передам, доктор…

– Простите, я не представился. Доктор Фредерик Браун.

– Очень приятно, доктор Браун. Вы – человек новый, а потому скажите мне – по-вашему, это нормально, если мужчина приходит на свидание только раз в неделю, не чаще?

– Ну… – Фредерик задумался. – Это зависит от того, какие отношения у людей. Если свободные…

– Нет, я категорически против свободных отношений, доктор. Как и он! Понимаете, я преисполнена любовью к нему, как Джейн Эйр – к мистеру Рочестеру, я не представляю своей жизни без него.

То, что говорила эта морщинистая женщина, было удивительным и каким-то неуместным одновременно. Доктор Браун полагал, что в старости люди превращаются в сухую кору и не способны любить. Любовь – это игрушка молодых.

– Но мне кажется, что Адольф Добельманович ходит к другой… Только тс-с!

«Еще бы Адольф Добельманович не ходил к другой, мне кажется, у его ног штабелями лежат сотни таких вот миссис Норис. Почему-то этот загадочный мужчина, идейный борец против пассивного курения, питает особую страсть к женщинам из сумасшедших домов».

– Вот и он! – радостно воскликнула миссис Норис.

Почему-то Фредерику вдруг стало не по себе, он посмотрел в ту сторону, куда смотрела его собеседница, а именно – на приоткрытую входную дверь, но там не было никого. И если бы дверь вдруг легонько шевельнулась из-за сквозняка, то у доктора Брауна случился бы сердечный приступ.

Фредерик сглотнул слюну.

– Боже, если бы вы знали, Адольф Добельманович, какой у вас прекрасный молочный запах и как портит все этот табачный дым, то вы бы незамедлительно бросили курить раз и навсегда. Жаль, что вы не умеете видеть моими глазами. Кстати, я не представила вам доктора Брауна… – И старушка радостно уставилась на какой-то предмет, видимый только ей одной в воздухе, это существо парило прямо напротив дивана, на котором сидел доктор Браун. Миссис Норис обращалась к своему возлюбленному, словно он стоял сейчас перед Фредериком и дышал тому прямо в лицо. Откровенно говоря, доктор Браун еще никогда в своей жизни не испытывал подобного чувства. Он на самом деле ощутил присутствие кого-то другого в этой комнате. Нет, его обоняние не уловило запаха табачного дыма, просто он каждой клеткой тела ощутил другую энергетику.

– Ему очень приятно с вами познакомиться, доктор. Он говорит, что вы – крепкий парень.

– И мне очень приятно, передайте ему, – сказал как-то растерянно Фредерик, но затем взял себя в руки и убедил себя в том, что все это существует для нее одной, и те слова, которые сейчас он слышит, – ее мир, не его.

– Может быть, он присядет возле меня? В ногах правды нет.

– Сожалею, дорогой доктор Браун, но мы вынуждены покинуть вас. Есть такие вещи, которые хотелось бы произносить наедине, чтобы не слышал никто. Надеюсь, вы меня понимаете…

– Конечно, миссис Норис, не стану отнимать вас у Адольфа Добельмановича. Хорошо вам провести время.

– Спасибо. До встречи, доктор.

А затем старуха, обращаясь шепотом к воздуху, вышла из палаты и отправилась гулять по длинным коридорам ее большого дома вместе со своим кавалером.

Миссис Норис вернулась через полчаса, ровно к обеду, в сопровождении своего спутника. Доктор Браун тем временем стоял у окна и смотрел на белый заснеженный двор; кроме человека, расчищавшего снег, на улице больше не было никого. «Наверное, холодно выходить курить на улицу в такую погоду», – подумал про себя доктор. В комнате миссис Норис было тепло, даже слишком тепло, и он, Фредерик Браун, не смог бы здесь долго находиться с закрытым окном. Ему нужен был свежий воздух, он был человеком достаточно закаленным из-за холодного дома, который, по словам его супруги Мэри, был абсолютно непригоден для жизни.