Майкл Задурьян - В погоне за праздником

После остановки в Арлингтоне (заправка и туалет) шоссе 66 исчезает, и нас вновь выносит на I-44. Хотя путеводители объясняли, как вскоре вернуться на старую дорогу, мы немного схитрили и остались пока на федеральной трассе. В очередном Спрингфилде я указываю направление на старую дорогу.

– Как ты себя чувствуешь, Джон? Все хорошо?

Джон кивает, проводит рукой по лбу, вытирает ладонь о рукав.

– Я в полном порядке.

– Ты устал? Пора подыскать место для ночной стоянки?

Вопрос я задаю Джону, хотя на самом деле это мне уже хочется завершить день. Меня потряхивает, все болит. Я ощущаю дискомфорт.

– Да, окей.

Само собой, раз уж мы решили остановиться, ни одной стоянки не найти. Мы петляем по лабиринту городишек с причудливыми названиями – Плю, Рескью, Альбатрос, – старинные застройки из бревен и камня. В Карфагене находим наконец подходящий кемпинг. Платим и обустраиваемся до утра.

Вечернее солнце все еще палит, так что мы пока сидим внутри трейлера. Я включаю маленький вентилятор, принимаю дневные таблетки и устраиваюсь почитать старую “Детройт фри пресс”. Джон вскоре переходит в заднюю часть трейлера и ложится. Под его весом фургон слегка колышется, скрипит какая-то ось.

– Элла, где дети?

– Дома.

Джон садится на кровати, уставясь широко раскрытыми глазами на шов, где стенка сходится с потолком.

– Мы оставили их одних?

– Угу.

Я заведомо знаю, что сейчас будет.

Он выворачивает шею, пытаясь заглянуть мне в глаза, зрачки расширяются от испуга.

– Как же, господи, мы бросили деток одних?

Я хлопаю газетой по столу, нет у меня сил на все это.

– Джон, наши дети давно выросли. У них свои семьи. Все хорошо.

– Все хорошо? – недоверчиво переспрашивает он.

– Да. Ты же помнишь? Кевин женился, Синди вышла замуж. У Кевина с Арленой двое сыновей, Питер и Стивен. И у Синди мальчик и девочка.

– Вот как?

– Да, Джон. Разве ты не помнишь? Лидия и Джои.

– Ну да. Малыши.

– Джои восемнадцать. Лидия в университете. Помнишь, мы были у нее на выпускном вечере в школе?

Порой мне кажется, я все время твержу Джону одно: “Помнишь? Неужели не помнишь?” Где-то у него в голове, я уверена, дрейфуют все эти воспоминания о нашей долгой жизни вместе. Не могу поверить, что они исчезли. Их всего лишь надо выманить на поверхность. Если для этого приходится все время теребить Джона – что ж, пусть так.

– Лидия произнесла на выпускном небольшую речь – о том, что нужно знать, куда идешь, найти свою дорогу в будущее. Все хлопали. Джои играл в оркестре во время раздачи аттестатов…

– Да-да, помню.

– Вот и хорошо. Ты должен помнить. Помни хорошенько, потому что я до смерти устала помнить все за тебя.

– Извини, Элла, – пристыженно отвечает он.

Порой я самой себе готова врезать.

– Ох, черт. Это ты меня прости, дорогой. Я не должна была злиться.

– Это все моя память дурацкая.

– Знаю, дорогой.

Я снова берусь за газету, решив разобраться с кроссвордом. Ищу карандаш.

– Элла, где наши дети?

Глубокий вдох.

– С ними все хорошо, Джон. Ты поспи.

Я велю ему поспать – и что же? Сама и засыпаю прямо за столом. Мгновенные провалы – еще одна причина, почему старость такая докука. Ты вовсе не собиралась спать, а потом вдруг просыпаешься – глядь, прошло несколько часов. День сменился вечером. Между ними пропасть, и ты понятия не имеешь, что за это время произошло.

Теперь в трейлере глухая тьма, и это меня пугает. Мы с Джоном давно уже не допускаем, чтобы в доме совсем не было света. Джон теряется в темноте, а я почему-то тревожусь. Ложась спать, мы повсюду оставляем свет. Мы спим в сумраке, дремлем в густой тени. Мы и наяву живем в полутьме, особенно Джон.

– Джон! – кричу я, стараясь не паниковать. Он храпит так, что заглушил бы целый оркестр.

Наконец я соображаю: прямо тут, над столом, висит лампа. Господи! Я поднимаю руку, нащупываю, кое-как нахожу выключатель. Свет вспыхнул – и снова я в безопасности.

– Джон, поднимайся! – Я гляжу на часы.

– Что такое? – Голос у него вязкий со сна.

– Мы почти три часа продремали. На улице стемнело.

Хочу встать, ноги не слушаются. Вращаю стопами в надежде восстановить кровообращение.

– Поможешь мне?

– Минутку! – откликается Джон, скоренько подходит к столу и протягивает обе руки, чтобы вытащить меня из кресла.

– Ой-ой! – Край стола впивается мне в брюхо. – Старушка Джесси две тонны весом!

И вот я снова на ногах, колени причиняют мне дискомфорт. Ужасный.