Владимир Шапко - Переезд на юг

– Как это?

– Ну, ещё до Маши была у меня одна женщина. Когда учился в институте. Месяц жил даже у неё. Звали – Таня Танцева. Симпатичная была. Собирался жениться.

– Ну и при чём тут Маша. Какая же это измена?

– Так Маша была с параллельного потока. Знала Таню Танцеву.

Агеев даже вспотел от признания. Вытерся платком.

– Ты что, с двумя, что ли, с ними жил?

– Да нет же, нет! Только с Таней Танцевой.

– Ну и чем она тебе была плоха, чем не угодила?

– Да понимаешь, придёшь на кухню, ну завтракать там, обедать, так она не скажет тебе просто «колбаса». Она скажет тебе – «колбаска». («Хочешь колбаски, милый?») Не скажет просто сыр. Скажет «сырчик». Скажет «рыбка», «кефирчик», «огурчик». «Помидорчик!» Все продукты в уменьшительном виде. В общем – культ еды. Культ «кефирчика» был. Ну я и ушёл. С Машей стал ходить.

– Значит, Маша с параллельного курса оказалась лучше Тани с твоего?

– Так, получается, – каялся Дон Жуан и всё вытирал пот.

– Ну ты и ходок! – смеялся Табашников.

Однако, это как? – всего две женщины было у семидесятилетнего Агеева? За всю жизнь? И верилось, и не верилось. Смотрел на смущающегося друга. Рекордсмен. Навыворот. Вверх тормашками.

Думалось уже, как же Маша и Таня делили потом Агеева. После его «измены». Царапались? Рвали друг у дружки волосы?

Спросил у жениха. Оказалось, что всё это было уже на последнем курсе, перед выпуском. После распределения Маша с Геной уехали, а бедная Таня осталась со своим «культом кефирчика».

Агеев наелся, от души наболтался, ушёл. После него, не помыв даже посуды, лежал у себя, смотрел в меркнущий от заката потолок. Видел почему-то глаза Маргариты Ивановны, когда она сердито говорила за столом. Глаза были не прибраны, не подготовлены к встрече. Словно женщина уже устала, смертельно устала привлекать мужчин. Один глаз начала подкрашивать и бросила, второй вообще был не тронутым кисточкой. Во время монолога смотрел как голый птенец. Женщина будто была не в себе. Сейчас от этого сжимало душу.

На другой день маялся, ни к чему не мог привязать руки. Позвонить? Или не надо?

Решил пойти на Таманскую. Да, пойти. Сдать журнал и книгу. Имею право, чёрт побери.

Оделся, пошёл.

– А Рита заболела, – сразу сказали Колодкина и Гордеева. – Она вчера ещё заразилась от Лямкина (есть тут у нас один, полчаса кашлял, гад). А сегодня уже высокая температура, уже вызвала врача. Лежит дома.

Табашников попятился. Никак не ожидал услышать такое. Сказал будто не сам, а какой-нибудь отъявленный канцелярист:

– Спасибо за информацию. – И увалился за дверь.

Через двадцать минут звонил в дверь на третьем этаже. Секунды тянулись. Наконец дверь приоткрылась.

Кузичкина была с растрёпанными волосами и с завязанным горлом.

– Нет, нет, нет, Евгений Семёнович! Ко мне нельзя. Ни в коем случае. Я заразна, вас заражу. Ни в коем случае.

Табашников начал было, что к нему зараза не пристаёт…

– Тогда только в маске. В медицинской. Купите в аптеке. И мне тоже маску, и мне. И ещё пакет молока и масла. Пачку.

Дверь закрылась.

Окрылённый (ему дали задание!) Табашников помчался выполнять. В аптеке купил несколько масок, а в маркете набрал полную сумку продуктов.

На этот раз перед дверью стоял как ликвидатор из Чернобыля – в глухой маске. Впустили и сразу исчезли. Мелькнул только халат и нога в тёплом носке и тапке. В нос сразу вошёл душный воздух болезни.

Раздевался в прихожей. Больная кашляла в полутёмной комнате.

– Включите свет, Евгений Семёнович.

Маргарита Ивановна лежала на высоких подушках, до горла укатавшись толстым одеялом.

– Знобит, – как бы извинилась перед гостем. – Если сможете, согрейте, пожалуйста, молока, и в кружку бросьте чайную ложку соды. От кашля.

Табашников ринулся на кухню.

Поил потом больную горячим молоком. Как она заказала – с содой. Маргарита Ивановна держалась за кружку обеими руками, мелко глотала. Её по-прежнему тряс озноб.

Табашников увидел на тумбочке вытащенный из футлярчика градусник, спросил какая температура. Сейчас 38 и 9, доложила больная и откинулась на подушки. Вроде бы с облегчением.

– Так скорую надо, Маргарита Ивановна?

– Уже была. Поставили два укола. Температура должна упасть. Сейчас придёт участковая врач. Я вызвала. Она быстро обычно приходит.

Ждали. Санитар в маске сидел. Больная лежала, кашляла, каждый раз хватая полотенце и закрывая рот. Однако в перерывах между приступами рот её не закрывался. Многословно говорила, как заразилась от Лямкина. Пенсионера. Его ведь ничего не берёт, кашляет, чихает, но всё равно в библиотеку прётся. Давно не приходил. Два дня прошло. Новых детективов, видите ли, ему надо. Без них болеть никак нельзя.