Владимир Шапко - Семь повестей о любви

– Вы понимаете, о чём я говорю? – внимательно посмотрели на него из-под густой каштановой кубанки волос карие глаза.

– Понимаю, Татьяна Леонидовна. – Ратов старался сосредоточиться: – Попугаи… Это… как его?.. Подсолнечник… зерно… просо… Два раза в день…

Шли дальше.

– А вот это гордость нашего зверинца, – остановилась у большой клетки Татьяна Леонидовна Стоя. – Бенгальская тигрица по кличке Королева…

Ратов застыл. За толстыми прутьями клетки ходило мощное животное. Точно перекатывало по себе громадный живой камуфляж, разрисованный чёрно-коричневыми полосами. Огромная кошачья морда, рыкая, как будто давала лучами из клетки… Лицо Ратова пошло окалиной. Как у паяльника. «Сука, – забывшись, шептал скуластенький паяльник, – большая бенгальская сука…»

Женщина подумала, что ослышалась:

– Что, что вы сказали?

– Ничего!.. Я сказал, что – кошечка… Бенгальская… Красивая…

Странный мужичонка, подумала тогда у клетки Королевы Татьяна Леонидовна Стоя, заместитель Акрамова по ветеринарной части, проще говоря – ветеринар зверинца. Очень странный…

Ночью Ратов попытался проникнуть в дом. К Люське. Осторожно потянул за ручку сенную дверь… С силой потряс. Дверь даже не шелохнулась. Помимо крючка она явно была закрыта ещё и на балку… Ратов вытаращился на висящие вверху рои звёзд… Вот сука, так сука-а… Замуровалась… Как припадочный задёргал ручку… Бесполезно!.. Пнул в доски что есть силы. Пошёл от двери.

В своей постельке под одеялком Люська прыскала в сжатые кулачки: съел! съел! оглоед! съел!..

Ратов пробрался в курятник, к раскладушке. Включил фонарик. Который дала в пользование стерва Люська… За решётчатой деревянной загородкой спящие куры были безжизненны. Как укрепленные на насестах чучела… Вырубил их.

Однако на самом рассвете вскинулся на раскладушке. От вопля петуха… Да чтоб тебя, засранца! Вот удружила стерва Люська, так удружила!.. Глухо матерясь, нашел курево, спички, побрёл в уборную.

Тёмный одноместный ящик долго дымился на огороде. Вроде томящейся вошебойки… Стерва… Люська…

Смотритель животных Пожалустин был из местных. Клинский. Сыпал пословицами и прибаутками своими постоянно, но совершенно, казалось, не к месту. Точно, чтобы просто их не забыть. К примеру, Рашид Зиятович как-то попенял ему, что тот плохо помыл у медведей в клетке. А? Сергей Яковлевич? На что Пожалустин с не меньшим сокрушением ответил: «И не говори, кума, у самой муж пьяница». Из ч е рнети лица глаза узбека смотрели на нежданно объявившуюся «куму» улыбаясь, с недоумением: шутит? Но Пожалустин, абсолютно серьёзный, быстро притащив шланг, уже совал его в клетку: «Куда люди, туда и Марья крива»…

Он поступил на работу сразу, как только зверинец приехал в Клин. Весной. В первый раз, послав его на местный рынок, Татьяна Леонидовна подробнейше объяснила ему, чт о из продуктов и сколько он должен закупить там. Водила карандашом по списку. Пожалустин внимательно смотрел и слушал. С крохотным заостренным носиком, точно выгоревшим на пожаре. «Вы поняли меня, Сергей Яковлевич?» – «Понял. Зазлыд а рить, в смысле запеть, Татьяна Леонидовна. А так же гламырн у ть, – в смысле выпить!» – ответил полнейшей абракадаброй Пожалустин. Однако ни в тот первый раз, ни потом ни разу ничего не забыл, ни в чём не ошибся.

Как-то Рашид Зиятович приказал подкрасить, а кое-где полностью обновить таблички на клетках. Уж больно облезли как-то все. Поручил это Татьяне Леонидовне. А та, подумав, доверила всё Пожалустину. Довольно ловко тот в бытовке подкрасил облезшие таблички, через трафареты начертал новые буквы. Вместе с Татьяной ходили, развешивали на места. Таблички блестели, свежие, ясные, хорошо читаемые. Акрамов двигался следом, любовался. Возле клетки с двумя медведями – остановился. Не узнавая ни медведей, ни таблички на столбике перед клеткой. Чёткими белыми буквами на зелёном фоне было начертано: Наши знаменитые Дристаный и Лычаный… Догнав Пожалустина и Татьяну, отворачивая в сторону рвущийся смех, спросил: «Что это, Сергей Яковлевич?» Пожалустин взял табличку в руки. «Так. Отряд не заметил потери бойца… Сейчас». Со всеми табличками побежал к медведям. У Татьяны и Рашида Зиятовича от давящего смеха полностью застлало глаза. Они ослепли. Они раскачивались. Они уходили друг от друга…

Вот этого хохмача Пожалустина приставили шефом к Ратову. Приставили наставлять…