Екатерина Гордеева - Мой Сергей. История любви

Мне было очень трудно представить себе, как я выйду на лед перед тысячами людей, а Сергей не будет держать меня за руку и я не загляну ему в глаза. Только я, огромная ледовая арена и зрители. Но если я и соглашусь выступить на этой церемонии, то лишь одна. Я не стану кататься ни с кем другим. Мне казалось, что я физически не смогу перенести чужие руки на своей талии, С тех пор как мне исполнилось одиннадцать лет, только рука Сергея касалась моей руки, когда я выходила на лед.

Я поговорила с отцом Николаем об этой идее, спросила, правильно ли я поступаю, снова начав кататься, ведь еще не прошел год траура, предписываемый канонами русской церкви. Отец Николай, который, как и всегда, был очень добр, ответил:

— Катя, катайся, потому что я знаю — ты любишь свою работу, и твое катание приносит радость другим людям.

А потом добавил:

— Не бойся быть счастливой в своей будущей жизни. Сергей поможет тебе в этом. Когда ты встретишь другого, приведи его в эту церковь. Я благословлю ваш союз, к какой бы религии или национальности ни принадлежал твой избранник, и Сергей благословит вас вместе со мной.

Как и всегда, слова отца Николая принесли мне утешение. Однако, доброта этого человека не могла защитить меня от той стороны жизни, которую мне вскоре предстояло увидеть, пугающей и отвратительной, о которой я не имела понятия, пока жила с Сергеем. Однажды позвонил Захаров, наш прежний тренер, и сказал, что один его знакомый бизнесмен хочет поговорить со мной. Захаров добавил, что этот человек является спонсором боксеров и борцов и может оказать мне существенную помощь в устройстве будущей карьеры.

Я встретилась с ним у Захарова. Мы немного побеседовали, и бизнесмен сказал, что поддерживает еще и детские фонды и ему хотелось бы передать мне деньги для Дарьи, после чего протянул конверт. Позднее, когда я его открыла, то обнаружила там огромную сумму денег. Я не знала, что делать, и позвонила ему, чтобы поблагодарить за щедрость — как это мило, что его фонд вспомнил о Дарье.

Но постепенно я начала понимать, что это вовсе не друг детей и спортсменов, что он преследует совсем другие цели. Я чувствовала себя ужасно. Попыталась вернуть ему деньги, которые он дал для Дарьи, но услышала в ответ:

— Это же не для вас, а для девочки. Оставьте их.

Нашлись и другие люди, которые меня пугали. Мне перестало нравиться в России, теперь для меня здесь все изменилось. Живя с Сергеем, я знала, что мне ничто не угрожает. Он брал телефонную трубку, и, если я не хотела говорить с человеком, который звонил, я так и делала. Теперь мне мог позвонить кто угодно и сказать, что готов мне помочь, встретиться со мной; многие обещали сделать меня счастливой. Но думали они совсем о другом.

Когда я рассказала маме о подобных звонках, она ответила:

— Тебе придется многое узнать о реальной жизни. Ты слишком откровенна с людьми. Тебе кажется, что они желают только добра. На самом деле все обстоит совсем не так.

И я приняла важное решение. По дороге в Москву я еще не понимала, что делать со своим будущим, что станется с моей карьерой, вернусь ли я в Соединенные Штаты. Но теперь я знала, что должна поехать в Симсбери, где мы с Сергеем пытались создать для себя дом. Я теряла себя. Жизнь в России невероятно изменилась с тех пор, когда я была ребенком, а к новой жизни я была не готова.

Однако приближался Новый год, и я предполагала встретить его с родителями, хотя тогда не была уверена в том, что хочу быть с ними. Они встречали праздник на своей новой даче в Лягушино, где построили бревенчатый домик вместо старого, в котором Сергей, Машка и я провели десять чудных дней в 1989 году. Дом и баня мне очень понравились. Отец пригласил своих друзей; мне казалось, что в основном соберутся люди старшего поколения, и я не знала, понравится мне это или нет. Наверное, я буду чувствовать себя лишней. С другой стороны, Новый год — семейный праздник. И мама просила меня приехать.

В последний момент сестра тоже решила встретить Новый год с нами. И как выяснилось, друзья моих родителей взяли с собой детей, которые оказались ровесниками моей сестры — от восемнадцати до двадцати лет. Получился замечательный праздник.

Всего нас собралось двенадцать человек, и впервые после смерти Сергея я смеялась. По-настоящему смеялась. Один из приятелей моей сестры, которого я помнила еще с того времени, когда ему было одиннадцать, здорово рассказывал анекдоты, и я хохотала до слез.

Мы пили шампанское и буквально купались в снегу, потому что выдалась невероятно снежная зима. И кругом были огромные сугробы. Погода стояла великолепная, а на закате багровое солнце раскрасило белый снег огненными полосами. Было очень красиво. И очень грустно, что рядом со мной больше нет Сережи.