Екатерина Гордеева - Мой Сергей. История любви

Я спросила у нее, что мне следует сказать дочери. Она не знала, но обещала поговорить со школьным психологом и сразу перезвонить мне. Она сдержала свое обещание. Психолог советовал все объяснить Дарье прежде, чем она это услышит от чужих. Не нужно бояться говорить: «Он умер и никогда не вернется». И еще он предупредил: я не должна ждать, что Дарья станет плакать и кричать, может быть, она даже не расстроится. Ребенок не понимает смысла слова «смерть» и всего, что за этим следует. Однако очень важно, чтобы эти слова девочка услышала от матери.

На следующее утро я так и поступила. Я не предупредила маму, что собираюсь сказать Дарье о постигшем нас горе. Просто посадила дочку рядом с собой, и мы начали разговаривать. Мне было очень, очень трудно произнести первые слова.

— Твой папа умер; он никогда не вернется.

И, как психолог и предсказывал, Дарья не заплакала и не загрустила. Только спросила:

— А мы сможем его видеть?

Тогда я ответила, что папа сможет увидеть ее, когда ему захочется, а сама Даша будет встречаться с ним во сне. И что теперь папа стал как маленький ангел. Но он никогда не появится перед ней в том виде, к которому мы привыкли, и это очень грустно, вот почему иногда я буду плакать.

Я внимательно смотрела дочке в глаза, когда произносила эти слова, чтобы быть уверенной в том, что она поняла. И мне кажется, Даша поняла, насколько это вообще было возможно. Потому что, когда мы вернулись в Москву, она стала носить на шее цепочку с крестиком. Иногда показывала крестик разным людям и грустно говорила:

— Знаете, Бог забрал моего папу.

В Москве в первый же день я пошла к матери Сергея, Анне Филипповне, сходившей с ума от горя. В ее квартире собралось множество родственников, мужчин и женщин, с которыми я никогда раньше не встречалась — кое-кто из них не видел Сергея со времен его детства. День похорон выдался холодным и суровым. Прощание проходило на катке ЦСКА. Все двенадцать тысяч мест были заполнены людьми, скорбящими о смерти Сергея, тысячи проходили мимо открытого гроба, установленного в центре катка.

Потом началась служба, которую вел отец Николай.

На панихиду пришли фигуристы из «Всех звезд», Татьяна Тарасова, Виктор Петренко, Пол Уайли, Скотт и Захаров. Леонович прилетел из Франции, Артур Дмитриев — из Петербурга; Джей и Дебби представляли МГМ; Боб Янг — Международный центр фигурного катания. И конечно, Марина. И еще множество других людей, всех я не помню.

Было так хорошо снова увидеть их рядом. То, что друзья Сергея приехали с ним попрощаться, очень много для меня значило. Центральный спортивный клуб армии организовал погребение на Ваганьковском кладбище. Когда мы ехали туда, по всему маршруту нашего следования стояли люди.

Жук тоже пришел. Я не могла поверить своим глазам. После поминок он подошел ко мне. Он совсем не изменился. Начал говорить о той женщине, которая дала мне волшебный металлический диск, чтобы я приложила его к своему слабому месту.

Помните? Точку под левой лопаткой?

Затем сказал, что та женщина знала о трагедии, которая должна была произойти с Сергеем. И посоветовал:

— Тебе нужно пойти к ней и извиниться за то, что вы с Сергеем потеряли с ней связь. У тебя та же проблема, что и у Сергея, так что лучше с ней встретиться.

Я ушам своим не верила.

Однако не он один говорил вещи, которые ранили меня. Потом я сказала маме, что в те дни мы ничего не сознавали, лишились разума от скорби. Нам снились страшные сны, в голову приходили чудовищные мысли. Вскрытие показало, что у Сергея произошла закупорка артерий в области сердца, кроме того, за день до смерти он перенес микроинфаркт. Как я могла об этом знать? Разве могла предвидеть, что его проблемы со спиной — спазмы, онемение ноги — были симптомами куда более страшной болезни? Я написала в своем дневнике, что Бог справедливо покарал меня за то, что я не давала Сергею той любви, которой он заслуживал. Я очень жестко судила себя.

Иногда я сердилась на Бога. Или на жизнь. Но чаще всего на себя. Мне было легче считать, что я не заслужила более продолжительного счастья, что совершила какую-то ошибку, чем думать, будто Бог оказался таким жестоким и забрал Сергея без всякой моей вины.

В первые недели после смерти Сергея я часто встречалась с отцом Николаем. Он сказал, что мне не следует винить себя в смерти мужа, не следует думать, будто я провинилась перед Богом и Он решил отнять у меня любимого. Отец Николай утешал меня тем, что я снова встречу Сергея; сказал, что знает, как трудно в это поверить.