Леонид Лушников - След заката

— Спишь, Полкаша?!

Щенок залился звонким лаем, припадая грудью к земле, бегал вокруг хозяина. На шум проснулся Петр Семенович. Звякнула дверная щеколда, приоткрылась дверь:

— Кого еще там нелегкая принесла?!

— Это я, батя…

— А-а-а, Алеша! А мы тебя ждали к завтрему. С девкой тебя, Алеша!

— Ну-у-у! Быстренько она!.. — воскликнул Алексей, намереваясь сейчас же бежать в больничку. Но его остановил тесть:

— Да куды ты в такую рань! Зойка там с ней… Как рассветет, так всем гамузом и пойдем.

— Тогда давай баню топить! — Алексей вышел на огороды.

— Вот, мужик! — качал головой Петр Семенович, возвращаясь в дом за протезом, подзывая из пристроя внучку: — Маринка! Корову пора доить!..

К обеду ходили в Айгирскую больничку всей семьей. К Катерине пустили одного Алексея, остальных выпроводила за двери Зоя:

— Топайте домой! Она еще не совсем очухалась…Роды тяжелые. Уж не девочка…

Родня поджидала Алексея в скверике. Вышел он к ним озабоченный.

— Ну, чего?! — посунулись к Алексею все.

— Белая как смерть! Фрукты нужны… Надо ехать в район.

— А дочка-то как? — топтался рядом Петр Семенович. — А молоко есть у Катерины?

— Молоко есть, и дочка, как яблочко! — заулыбался Алексей. — Пошли к Машке Зыкиной. Выпивки достанем, и, может быть, фрукты у нее найдутся. Недавно в Москву каталась…

— Обмоем! Это мы мигом! — еще больше засуетился Петр Семенович, предвкушая выпивку.

Только к концу октября, когда кончились проливные дожди и пали на землю первые заморозки, еще слабые, по-детски скромные, после долгих проволочек наконец-то были утверждены комплексные бригады из пришлых людей и местных лесорубов. Боровому досталась первая бригада, и он сразу же кинул ее на валку. Противником этого назначения неожиданно для всех оказался первый секретарь горкома партии Назаров:

— Оголяем строительный участок. Боровому бы подучиться да место Смирнова занять. Тому пора уж на пенсию…

— Поздно мне, Анвар Галимзянович, за партой сидеть, — мрачно отозвался Боровой, глядя на членов райкома с надеждой.

Большинством голосов, вопреки настоянию Назарова, Боровой скомплектовал комплексную. Всю зиму, вплоть до весенней распутицы, Боровой гнал валом лес на нижние склады, затоваривая их, перекрывая все мыслимые и немыслимые нормативы. Железка не успевала вывозить хлысты. Алексей понимал, что года через четыре-пять лес тут кончится и все! Проснувшийся от трехлетней спячки комплекс снова приманил корреспондентов. А весна уже вовсю гоношилась за околицей. В конце марта начал погромно оседать снег, подточенный сверху солнцем и первыми ручейками снизу. Петр Семенович, сидевший в эти дни дома возле телевизора, чуть не упал со стула, когда диктор скорбным голосом сообщил, что погиб первый космонавт Земли Юрий Гагарин.

— Как погиб?! — вскричал старик. Он всегда считал, что герои и вожди должны жить вечно. Он выскочил раздетым на костылях во двор, где Алексей с Павликом резали кубы из снега для набивки погреба. — Гагарин разбился!..

— Где!? Как?

Лопаты полетели в сугроб, изба содрогнулась от грохота дверных косяков…

К вечеру уже вся округа знала о трагедии. Люди откровенно ругали власти, сваливая всю вину на них.

— А что им! — горячился Матвей Егорович, поминая вместе с Петром Семеновичем и Трифоновым космонавта. — Поди, подстроили! Зависть!.. В чужих руках ломоть велик, а как нам достанется — мал покажется! Подсунули неисправный самолет…

— Ты больно-то не кричи во всю ивановскую, — урезонивал свояка Петр Семенович. — Ныне тоже язычок-то попридерживать надо. А то психушка ждет…

— Дурдом еще полбеды, мужики, — клонился к собеседникам Трифонов, сверкая большими белками черных глаз, высверливал ими в каждом невидимую дырку. — Тут все и видится. Гниет власть и на себя молится. Димку Борового, говорят, представили к звездочке, а ему шиш показали. Все Сталина склоняют… А он так не делал.

— Да загасись ты! — прервал его Круглов. — Помянем человека!

Выпили, закусили. Трифонов все не унимался, обозленный на поведение Березина:

— Тут без Николая Петровича не обошлось. Давно он на Димку зуб точит за то, что критикнул разок, когда еще тот тут директорствовал…

Петр Семенович молчал, поджав губы. За Березина вступился Круглов:

— Да брось ты!.. Колька мужик правильный!..

— Правильный он тут был, когда с фронта возвернулся, а теперь обкомовский! И правда его сверху! Понял, пентюх?

— Сворачивайтесь, мужики! — хмуро произнес Петр Семенович, разом остановив разгоряченный спор. — Пошли по домам, а то на кулачки вздернетесь. Разговорами дело не поправишь. Алешка вон с райкому вернулся, ходит смурной. Будто его дерьмом испачкали. Да еще у Катьки молоко неожиданно пропало. А Верунька соску не берет…