Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

Вчера в программе Владимира Соловьева Зюганов, Жириновский, Миронов и какой-то начальник из «Единой России» вели беседу. Абсолютное ощущение, что все из одного гнезда. Темы все те же: Гудков, пьяные водители, думские законы. Крыли друг друга, несли друг на друга, но было совершенно ясно, что после съемки пойдут в одном направлении. Возможно, в обнимку.

И вот – апофеоз событий последних дней. Слышу по радио: правительство Москвы объявило конкурс. На лучший спектакль? Парк культуры? Лучшую больницу или школу? Нет! Конкурс на лучшего стукача. Терминология несколько другая, но суть не меняется. Оказывается, город (а может быть, просто конкретные чиновники?) теряет большое количество денег от неуплаты налогов за неофициальную сдачу внаем квартир. Предлагается испытанный метод: донеси на соседа. Не услышал только, какая будет премия – может, метры? Так вот, донесешь на нескольких человек – глядишь, самому квартирка обломится. И ведь это уже было – не так давно. Просто дежавю.

Кстати, мне тоже иногда хочется донести: на водителей, которые из окна своих машин (нередко весьма дорогих) выбрасывают прямо на улицу окурки, банки, бумажки. Но я понимаю: никого это не взволнует – в лучшем случае, остановят и возьмут взятку.

Опять не сдержался – высказался. Сейчас еду во Владимир – выпускаю там спектакль с владимирскими артистами. Так хочется говорить не о политике, а о театре, о драматургии, о гастролях – через несколько дней едем на большие гастроли в Болгарию… И я снова даю слово: не буду больше комментировать ту политическую дурь, в которой мы оказались. И снова понимаю: если мы не занимаемся политикой, политика занимается нами.

1 ноября 2012 года

Утром сегодня еду на работу в театр – пересекаю Тверскую по бульварам и вижу картину: промозглый ветер, слякоть, жуткая погода – московская осень. Припаркована недорогая потрепанная иномарка, а рядом с ней жмется от холода водитель – очень пожилой человек в одном пиджачке, седой, в очках, классический «вшивый» интеллигент. В глазах у него буквально слезы (может быть, от ветра), он что-то тщетно доказывает инспектору ДПС. А инспектор этот выглядит совершенно иначе: розовый, полный, вальяжный, спокойный, он стоит в полной амуниции, ему тепло, он никуда не спешит и на своего оппонента смотрит снисходительно и равнодушно. Возможно, кто-то скажет, что водитель что-то нарушил, а инспектор во всем прав, да и не собирается он взятку брать – в двухстах метрах от мэрии… Возможно. Но для меня как для режиссера в этой мизансцене отразилась вся картина, которую можно назвать «власть и народ».

Мы платим налоги – много налогов. Лично я плачу налог на землю, на квартиру, автодорожный налог, подоходный и т. д. Все это идет на оплату чиновников, которые, по идее, должны работать для нас. Но получается так, что мы – для них. За последние полгода приняты десятки законов, направленные на ужесточение жизни, на ограничение свободы, на ущемление прав человека. С 90-х годов не было ни одного референдума. Власти даже не пытаются спросить у общества – что оно думает по тому или иному поводу. Например, нужны ли москвичам марши националистов в центре столицы? Нужно подчинять жизнь города мусульманским праздникам? Как лучше организовать дорожное движение? Никто не спрашивает у россиян, нужны ли им больницы, театры, школы или они предпочитают, чтобы бюджетные деньги тратились на вооружение. Предвижу тот гнев, который традиционно на меня обрушивается, но все-таки в очередной раз задам риторический вопрос – почему нам не взять пример с той части цивилизованного мира, власти которой регулярно интересуются мнением своего народа? Или слезинка гражданина ничего не стоит?

30 ноября 2012 года

Несколько дней назад стало известно, что на аукционе Sotheby’s выставлен на продажу архив Тарковского – рукописи, фото, комментарии, заготовки, – в очередной раз демонстрирующие гениальность нашего соотечественника, которого принято считать гонимым. Хотя нельзя игнорировать тот факт, что именно на деньги Госкино были сняты великие шедевры кинорежиссера. Надо сказать, что владелица архива неоднократно предлагала купить у нее это – всего лишь за 12 тысяч долларов! – но никто интереса не проявил. И вот документы, которым, кстати, сам Тарковский значения не придавал, выставлены на Sotheby’s со стартовой ценой 100 тысяч фунтов стерлингов.