Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

– Что чувствуете?

– Очень холодно.

– Сейчас согреем.

Открыл глаза на следующий день в реанимации.

На этот раз все прошло без осложнений, без комы, без брейгелевских морд, без Иркутского СТД, без Максаковой и даже без пива.

Когда уже после второй операции снова стал выходить на улицу, кто-то вдруг сказал: вот профессор Моше Инбар. Тот самый, к которому я приехал полгода назад и с которым так и не встретился. И я увидел со спины курившего человека. Потом он прошел мимо, не взглянув в мою сторону.

И все-таки за день до возвращения в Москву наша встреча состоялась. Доктор Моше Инбар принял меня не в «АССУТА», а… Впрочем, об этом с самого начала.

Еще в Москве со слов Андрея Мещерякова стало известно, что в мировой онкологии самый гений из гениев – это Инбар. Мещеряков с восторгом рассказывал, какой он сделал в Америке доклад, перевернувший всю медицину. И как в Испании участвовал в конференции, всех поразив. И еще много всяких чудес про этого великого доктора. Поэтому, когда от Моерера услышал, что меня будет лечить Инбар, уверовал, что попадаю прямо к Богу. Естественно, все эти его ученицы слегка разочаровали. Та, которая, в конце концов, стала моим лечащим врачом, вела прием в кабинете, наполненном хохломой, какими-то блестящими штучками, репродукциями с «красивыми видами» и казалась еврейской провинциальной дамой, мало интересующейся больным. А Инбар так и остался для меня великим и недоступным, как Волшебник страны Оз.

И вдруг сообщают: Инбар готов вас принять.

Русскоязычный менеджер повез меня в клинику Инбара – в самый центр Тель-Авива. Подъехали к огромному зданию – не зданию, целому кварталу: ультрамодная современная архитектура, стекло, металл, вертолетная площадка.

Вошли в холл – «АССУТА» померкла, превратившись в скромную районную больницу. Невиданный лифт – целая комната с зеркалами, светильниками, а также лифтером в униформе. Поднявшись на пятый этаж, оказались в зимнем саду: ковры, пальмы, экзотические растения, фонтаны.

Менеджер усадил меня в кресло.

– Сейчас вы будете разговаривать с врачом.

– С Инбаром?

– Нет-нет! Не с Инбаром!

Пришел молодой симпатичный парень, говоривший по-русски. Я увидел у него в руках огромную папку с историей болезни. Доктор стал листать папку, из каждых десяти листов отбирая один. На моих глазах толстенное «Дело» превратилось в тоненькую брошюру. Иногда он спрашивал, проходил ли я ту или иную процедуру. Это длилось минут 40. После чего сказал:

– Идемте.

– К Инбару?

– Пока нет.

Он завел меня в кабинет – шикарный, стерильно-чистый. Там нас встретила женщина, которая стала листать секвестированную папку. И опять периодически задавала вопросы. Но не мне (она по-русски не говорила), а молодому человеку. Тот переводил, я отвечал. Изучив документы, врач торжественно объявила:

– Вас примет доктор Инбар.

Я оглянулся в ожидании, что великий Инбар сейчас войдет. Но нет. Снова сели в лифт и спустились. Погрузились в ту же машину.

Ехали недолго – два-три квартала. Выйдя из машины, попали в типичный тель-авивский дворик, где всегда много кошек, мусор, какие-то запахи, огромное количество почтовых ящиков, из которых вываливаются рекламные флаеры, заросли травы. Войдя в парадное, возле весьма скромной двери обнаружили табличку на иврите и латинице:

«Профессор Моше Инбар».

За дверью оказалась крохотная полупустая комнатка. Сопровождающий доктор сказал, что мы должны подождать. Сидели минут двадцать в полной тишине. Неожиданно открылась дверца, вышла женщина:

– Господин Райхельгауз? Доктор Инбар скоро вас примет.

Мы сидели еще минут пятнадцать – теперь уже втроем. Раздался звонок. Женщина встала, обошла стол, подошла к двери, открыла ее и объявила:

– Профессор Моше Инбар.

Мы зашли. Моше Инбар сидел за столом в крохотном, скромном кабинете. И смотрел на меня. Мы молчали. Через несколько минут он спросил на иврите:

– Зачем пришли?

– Вы мой лечащий врач и… – я, разумеется, говорил по-русски, сопровождающий переводил.

– Вас вели мои ученики по протоколу. Все правильно и нормально. Я ничего нового не скажу.

Стало ясно, что надо уходить, и уже в какой-то растерянности я пробормотал:

– Очень хотел вас увидеть.

– Зачем?

– Много о вас слышал, как о всемирно известном враче…

– От кого?

– От Андрея Мещерякова.

И тут его, как будто подменили!

– Вы из Москвы? Андрей – выдающийся врач. Это ваш товарищ?