Сергей Юрский - Провокация - Театр Игоря Вацетиса

Выходят Феди Лод. Лодобмахивается веером.

Лод. Если кому-нибудь интересно мое мнение, то, несмотря на жару, все прошло неплохо. Даже индифферентность общественности не сможет меня в этом разубедить. О-о-о?! Исидор Николаевич изволили отвернуться? Это что же, мы вам настолько надоели?

Фед (идет вперед, заглядывает и видит, что Исидор Николаевич сидит без кляпа) . Что я вижу! Наш патриарх собирается наконец открыть рот. Мы ждем, мы давно ждем.

Идет слева Евгений Павловичс флягой.

Е. П.Исидóр! Ты помнишь изумительную картину Греза «У постели паралитика»? Помнишь, как мы с тобой ее рассматривали и спорили о ней? Могли ли мы думать тогда, что это ты будешь сидеть как паралитик, а я среди молодой поросли буду посылать тебе поминальный привет? (Выпивает из крыжечки.)

Л. Ф.Не стройте из себя Льва Николаевича Толстого, Исидор Николаевич! Вовсе не похоже. Эти ваши обиды на весь мир… это ваше многозначительное молчание… Это же вечный упрек всем нам! А в чем, собственно, вы нас упрекаете? Не понимаю. Да, может быть, мы до вас не дотягиваемся, но мы и не хотим дотягиваться. Мы имеем на это право. Мы слишком долго тянулись. Слишком долго. И слишком безрезультатно. Нельзя жить по стойке «Смирно!». Скомандуйте нам когда-нибудь: «Вольно!» Мы воли хотим и только ждем команды.

Е. П.Исидóр, хочешь водки? Чистой водки, без всякой закуски.

И. Н.Я плюю на вашу водку! Кляп! Дайте мне кляп!

Голос с неба. Ираклий, у нас застряло. Ждем СТАРШЕГО. (Раскаты грома.)

Фед. Гроза, идет гроза, она сметет все отжившее, устаревшее!

Лод. Матка Бозка, как ты высокопарен!

Фед (рассматривает Ангела) . А что это у них свисает с потолка?

Лод. А черт их знает. Тебе-то что за дело?

Е. П. (задумчиво) . Молодежь… Знаете, есть рыбы, которые поедают мальков, которых они наплодили. Может быть, они правы? А?

Л. Ф.Без четырех четыре! (Грозит пальчиком.) Готовимся. Пора.

Ц. А.Я готовлюсь, я всегда готова, но предупреждаю, это в последний раз, когда я соглашаюсь идти без Блюма.

Все идут к правой двери.

Лод. Нет, Блюм все-таки ведет себя как хам.

Е. П.Да нет, Блюм ведет себя как Блюм.

Уходят.

Л. Ф. (почти ушла, но вернулась) . Боже мой, Исидóр, скажи мне хоть слово утешения. Скажи, что слышишь меня. Были же у нас с тобой другие времена!

Голос с неба. ПРИГО-ТО-О-ВИЛИСЬ!

Раскаты грома.

Л. Ф. (подняв пальчик) . Гром! Будет ливень. Я пойду закрою окна в гостиной. (Смахивает слезу и уходит.)

Слышен скрежет железа, потом молния прорезает пространство, и Ангел-хранительопускается на пол.

А. Х.Уф-ф, наконец-то! (Возится, пытаясь себя рассупонить.) Исидор Николаевич, отцепите меня. Ах, да… Давайте я вам ручки развяжу. (Возится.) Как это вы сумели сами так замотаться… Это надо же… А где моя торбочка? Я ж ее тут поставил… Неужели молодежь уволокла… (Действительно, торбочки нет.) Не исключаю, народ какой-то поразительно освобожденный… от всего… Да, ладно, что я из всего проблему делаю, там ничего и не было, в торбочке, кроме верблюда. Прямо злость на себя берет. (Развязал Исидора и все-таки ходит ищет по углам торбочку.)

И. Н.Да сними ты крылья! Будь проще. Давай я тебя отвяжу.

Ангел-хранитель поворачивается к нему спиной. Исидор Николаевич возится с застежкой.

А. Х.Ах, Исидор Николаевич, видать, давно позабыли вы, как с женщинами баловаться. Застежечка-то точь-точь – дамская. Припоминайте, припоминайте.

И. Н.Охальник ты, Ираклий! Вовсе и не женская. Тут у тебя черт-те что наверчено.

Наконец крылья сняты, они висят на тросе в метре от пола.

А. Х. (поднимает чашку, которую забыли под креслом) . Водички немного осталось. Хотите, Исидор Николаевич?

И. Н.Давай. (Вкушает воду.) Ну, что ж, именины прошли неплохо… (Достает из кармана верблюда, разглядывает.) Подарок меня тронул… А общее непонимание – это… как бы получше сказать… постоянство традиции – это… люди должны идти, и даже если полонезом, то…

Ангел-хранительвставляет ему в рот кляп и поворачивает кресло спинкой к зрителям, как вначале.

Голос с неба. ПРО-О-О-БА! (Гром гремит.)

Крылья на тросе возносятся вверх. Слышен звук ливня.