Сергей Юрский - Провокация - Театр Игоря Вацетиса

Сэлинджер. Да нет, все в порядке. Я только должен быть уверен. Я нажимаю.

Мисимура. Отдайте.

Сэлинджер. Да подождите.

Нажимает на головку. Баллончик пшикает в лицо Мисимуре.

Мисимура. М-а-м-а… эй, это… что это… мои телефоны, моя голова.

Сэлинджер. Азиз, я не хотел, это случайно. Я должен был повернуть так. (Поворачивает стволом к себе и нажимает на головку.) А-а! Тьфу, тьфу… О-о.

Звучит духовой вальс. Их обоих носит по сцене. Растопырив руки, они хватаются за воздух. Падают и встают. Их движения похожи на странное вальсирование.

Сэлинджер. О-о! Вот!

Мисимура. Мои глаза. А-а! Время лопнуло.

Сэлинджер. Вот он, смысл жизни.

Мисимура. Как таблетка.

Сэлинджер. Я только попробовал.

Мисимура. А-а!

Сэлинджер. О-о!

Вальс громче. Они вальсируют. Затемнение.

Л. Ф. – Леокадия Федоровна.

Ц. А. – Цецилия Аркадьевна.

Е. П. – Евгений Павлович.

Фед– Федор Гиль.

Лод– Лодейнопольская.

А. Х. – Ангел-хранитель.

И. Н. – Исидор Николаевич.

Голос с неба.

В центре сцены стоит кресло спинкой к зрителям. Кресло большое, массивное. Из-за спинки видна макушка головы. Лицом к нам у окна стоит Леокадия Федоровна(Л. Ф.).

Л. Ф. (сидящему в кресле) . Перестаньте молчать, Исидор Николаевич! Немедленно престаньте молчать и дуться! В глубине души вы и сами знаете, что хватит. Кому польза? Те, кому вы хотели бы послать свой протест, все равно не услышат. А остальным просто нет до вас дела. Они ничего не поймут, потому что не знают, что к чему. А на объяснения вы потратите весь остаток жизни. Сделайте усилие, Исидор Николаевич, и перестаньте молчать! Ну, вот… на вас совсем лица нет.

Из левой двери выходит Цецилия Аркадьевна(Ц. А.) с большой сумкой.

Ц. А.Леокадия Федоровна, я тут! Как всегда вовремя, как всегда, раньше всех, только запыхалась. ( Женщины приветливо целуются. ) Исидор Николаевич, добрый день, голубчик! Добрый-предобрый! Как наше ничего себе, а? Сегодня получше? А?

Л. Ф.Не разговаривайте с ним, это бесполезно. Он молчит! (Истерически.) Он по-прежнему молчит!

Ц. А. (сюсюкая). Ах мы молчим? Мы не хотим говорить? Мы не рады, что тетя Цица пришла? А тетя Цица так торопилась, тетя Цица так запыхалась. Тетя Цица всегда приходит вовремя, тютелька в тютельку…

Л. Ф.Не совсем в тютельку, Цецилия Аркадьевна, вы пришли на двадцать минут раньше, и, говоря антр ну, я еще не вполне…

Ц. А.Ах, pardon, pardon, виновата, виновата, исчезаю, не буду отвлекать. Но я ведь тоже должна себя… preparer… немного препарировать к началу. Исчезаю, Леокадия Федоровна, исчезаю… (Бежит к правой двери, волоча за собою сумку, у двери оборачивается.) А Блюм будет?

Л. Ф.Как иначе? Разумеется!

Ц. А.Он обещал? На этот раз не подведет?

Л. Ф.Ни в коем случае! Как возможно?

Ц. А.Хочу надеяться. Мне надо на кого-то опираться.

Уходит в правую дверь.

Л. Ф.Исидор Николаевич, нельзя идти вразрез. Хоть одно слово! Мне надоело умолять, я требую от вас слова.

В левую дверь входит Евгений Павлович(Е. П.).

Е. П.Не опоздал? Я думал, опоздаю. Леокадия Федоровна, здравствуйте, здравствуйте! Дайте я вас… (Целует ее в щечки троекратно.) Извините, я мокрый совсем. Невозможные пробки. Ехал двенадцатым троллейбусом, проклял мироздание. Жара, Леокадия Федоровна, жара! Долгожданная и невыносимая. Ф-фу! Не позволите ли, дорогая, выпить хоть немного водки? Нет, о нет, не беспокойтесь, все со мной! (Достает из кармана флягу.) Боже, совершенно горячая! (Отвинчивает колпачок, наливает в него водку, выпивает.) Кипяток! Почти кипяток! Ну и жара! Не угодно ли? (Снова наливает в колпачок.)

Л. Ф.Спасибо, я уже… то есть в смысле пила кофе… я уже завтракала.

Е. П.Решил худеть. Всячески отказываю себе в закуске. Абсолютный минимум. Спартанский режим! Встаю вместе с солнцем, выбиваю коврики, натираю полы и в восемь утра уже запираю за собой дверь. До самой ночи в квартиру ни ногой. Полы сверкают… не ступала нога человека. Все вымыто, вычищено. Целый день хожу по городу. Клонит в сон, должен признаться, клонит в сон. Сажусь в троллейбус двенадцатый номер – всегда пустой, к моим услугам. Двадцать минут сна на ветерке у окна и снова в путь. Почти не пью воды – вредно! Слишком жарко! Только водка! Хлеба не ем, мяса не ем. Два крутых яйца с горчицей и солью. Одно в полдень, одно в пятнадцать тридцать, и все! До вечера. Ну а вечером, на банкете, там уж себе позволяю. Вчера так оскоромился, что чуть не лопнул. Дыхание перехватывает, и со стула не подняться. Однако, как вы выглядите-то, Леокадия Федоровна! Отменно! Я только сейчас заметил. Как у вас глаза сверкают. Почти как у Исидора Николаевича. Браво, браво! (Аплодирует.)