Владимир Шапко - У подножия необъятного мира [Хроника деревенского городка] [litres]

А по берегу, возле тополя, лежали вспухшие земляные кучки. Народились они, отламываясь от берега. Траву не отпускали, буйно зеленели шапками. В прохладные эти шапки приятно поставить босую ногу и слушать рассыпчатое шипение реки у себя за спиной. Как бы смотреть и слушать обрывистый берег…

– Шаток! Павлики! Вы чего, природой восхищаться приплыли?…

Это Дыня. Опять. Как ступил на твёрдую землю – так вновь государственное в себе ощутил. Руководитель. Правильно Шишокин говорит: неизлечимо это… Шаток, хоть и ворчал, но карабкался наверх и Павлики за собой вдёргивал.

Когда осторожно выглянули из-под кустов – обомлели: вся выгоревшая на солнце бахча, насколько видел глаз, во все стороны сплошь была усыпана арбузиками. Они словно плыли куда-то, купались в волнистом, утекающем вдаль зное. Да тут сотни, тысячи арбузиков! Сами собой заширкались ладошки, восторг обуял арбузников, засвиристели потихонечку: ур-ря-я-я-я-я-я-я! «Т-тихо!» – осадил Дыня. Хмурую паузу выдержал. Как бы на хмурых вожжах всю команду подержал: малолетки, понимаешь… И лишь после этого выдал план. На сей раз лаконичный: Зеляй – вперёд по-пластунски, за ним Текаку, дальше он сам – Гера Дыня; Шаток связующее звено между бахчей и берегом; внизу у лодки – Павлики: загружает. Как план? План-то он, конечно, план: конвейер, понятное дело… Только, вон шалаш-то. Торчит. Из бахчи. Чёрный. Каких-то полста метров до него. Поджидает гостей… Да ерунда! Вечный ты, Шаток, перестраховщик! Спит Хашимка! Дробалызнул чекмаря, арбузиком закусил – и дрыхнет. Ну!.. Ну-ну. Давай. Руководи…

Пустили Зеляя. По-пластунски. Голова бахчу бороздит, задница сверху погоняет. «З-зеляй, по-пластунски!» Лягушонком запрыгал. Тьфу!

Вполроста, будто сапёр без обеих ног, задёргался по бахче Текаку. Сохлые плети обкусывал зубами. Как пассатижами. «С-санька, пригнись!» Какой там! – «мины» полетели назад то с правого, то с левого плеча сапёра.

И закипела работа.

Дыня ринулся, пошёл откидывать Шатку, тот нырял под кусты, выскакивал к обрыву, скатывал, скидывал вниз по четыре, по пять, по шесть арбузиков зараз. Но мало! Мало! Стал запускать себе ещё и за майку. Семеня ножками, появлялся над обрывом жутко надутый. И – будто грушу трясли: «плоды» осыпались десятками. Павлики метался, ловил, гонялся за полосатенькими. А те скакали, уворачивались, в воду норовили. А Шаток уже снова выбегал жутко пузатый…

За какие-то полчаса лодка осела в воде наполовину. Наверное, хватит. Ведь самим ещё надо поместиться. Вот смеху-то будет: усядутся, отчалят – и затонут плавно со всеми арбузиками! Павлики хотел крикнуть Шатку, что довольно, хорошенького помаленьку, и только тут заметил, что на обрыве долго нет его. Ни его самого, ни его арбузиков… Странно.

Павлики постоял, слушая реку. Перевёл тревогу свою наверх. И покарабкался по ней, как по сразу потерявшей упругость паутине. «Чего у вас там, ребята? Почему долго не…»

– Стый! Стый! Матыр твой!

Выстрел ударил в кустах. Второй. Топот лошади. Приближается, нарастает. Пролетел. Тут же обратно несётся…

– Стый! Стый! У-убью-у!

Вся крутизна берега словно отпрянула – и Павлики полетел вниз: «Ба-абушка!»

И забегал мальчишка у воды, и заприседал, и захлопал ладошками по коленкам: что теперь? как? Витя! на лодке? вплавь? куда? Бросился к лодке, задёргался – сталкивает. А ребята?… Опомнился, кинулся назад. Туда, сюда по берегу. Наверх было опять…

– Стый! Стый! Матыр-р! – И снова: тах-х! тах-х!..

Павлики – в берег. Влип спиной. Не шелохнётся. Двух уже лошадей топот. Ближе, ближе. Наверху, рядом. Как по спине промолотил. «Ба-абушка! А-а-а!»

Из кустов выскочил Шаток. С двумя дынями под мышками. Как с бомбами – сейчас рванут! И ухнул с верхотуры вниз. «Па-а-а… Па-авлики-и-и-и… – давился, как-то укоризненно мотал головой перед ухом Павлики (Павлики серо заприплясывал, точно через него ток начали пускать.) – Па-авлики-и-и… – всё укорял Шаток. И вытолкнул наконец: – Хашимка!» И выпустил дыни.

И пошло всё дальше убыстрённо и бестолково, точно в немом дёргальном кино. Мальчишки засуетились, забегали. Арбузики зачем-то на берег выкидывают. Павлики весло из уключины выворачивает с корнем. Шаток уже по пояс в воде – буйствует, сталкивает лодку. Лодка резко мотнулась – Павлики стриганул ногами, за борт улетел с веслом. Тут же к лодке метнулся. Подхватили вдвоём, поднатужились – сняли лодку. Весла – чёрт знает где! Кормовик – тоже! Лодка на ходу. Дно уходит из-под ног. Уходит… дно… головы легли на воду… тянутся в небо… дно уходит… ухо…