Самид Агаев - Правила одиночества

– Сейчас, – отозвался Ислам, – еще пару минут. Разгоряченному спиртным, ему не хотелось возвращаться в душную комнату. В этот момент к ним приблизился мужчина и на ломаном русском произнес:

– Синьоры, пожалуйста, это дом номер девят?

– Да, – удивился Сенин.

– А двадцат квартир – этот подъезд?

– Этот.

– Граци, спасибо.

– Пожалуйста, – сказал Сенин и добавил: – Третий этаж, дверь налево. – И, обернувшись к Исламу, воскликнул: – Нет, ты видал? Это Марио, я его по карточке узнал. При живом мне она итальянцев к себе допускает! Я же могу и скандал устроить!

– Брось, ты же интеллигентный человек.

– Я – да, этим она и пользуется.

– А ревность – это, между прочим, атавизм.

– Ну, не знаю, здесь у нас какой-то парадокс получается. Если я, интеллигент, испытываю ревность, то либо ревность – не атавизм, либо я не интеллигент, с чем я категорически не согласен.

– Парадокс критянина, – сказал Ислам.

– Вот, вот, именно он. Пошли, что ли, или ему надо дать освоиться в гареме? Нет, пойдем.

– Ну пойдем.

Они поднялись в квартиру. Марио сидел на месте Сенина, и Нина накладывала еду в его тарелку.

– Саша, иди сюда, мы подвинемся, – сказала она.

– Ничего, я здесь как-нибудь, – гордо ответил Сенин и подсел к Маше.

– Познакомьтесь, это Марио, мой старый приятель. Это Ислам. Это Саша.

– А, это вы! – сказал Марио, обмениваясь рукопожатиями.

– Мы, – подтвердил Сенин.

– Какими путями в Москве? – спросил Ислам. – Туризм или бизнес?

– О да, бизнес – ответил Марио.

– Ислам, между прочим, тоже бизнесмен, – заявил Сенин, – он торговлей занимается, трейдинг по-вашему.

– О, трейдинг, – оживился Марио, – я занимаюсь поставками вина в Россию, вы можете покупать у меня с хороший дисконт.

– Увы, – сказал Ислам, – не по Сеньке шапка, на моем рынке итальянские вина – товар неликвидный.

Чувствовал он себя скверно, все же не стоило мешать пиво с коньяком, к тому же после улицы маленькая душная комната не способствовала хорошему самочувствию.

С приходом Марио появилась некоторая неловкость. Сенин, кажется, тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Неунывающий весельчак заметно сник. Рядом с хорошо одетым, лощеным итальянцем он явно проигрывал и был похож на мастерового, которого позвали за стол. Водку итальянец пить не стал, попросил откупорить вино, которое он принес с собой. Сенин выполнил его просьбу. Судя по тому, как Марио нахваливал это вино, можно было догадаться, что как раз им он и торговал. Женщины, до этого пренебрегавшие водкой, с удовольствием стали пить вино, Сенин тоже выпил бокал, несмотря на предостережения Ислама. Как можно было не выпить итальянского вина? Ислам отказался наотрез, даже пригубить. Продолжал пить коньяк, закусывал слабосоленой селедкой, нарушая все гастрономические каноны. Марио и Нина оживленно вспоминали прошлое. Итальянцу было изрядно за пятьдесят, ближе к шестидесяти. Ислам с завистью отметил, что у него почти нет седых волос, но потом он решил, что все дело в краске и несколько успокоился. Сенин набрался основательно, даже для его закаленного организма букет из коньяка, пива и вина был серьезной нагрузкой. Он все время пытался встрять в разговор, но Нина его одергивала. Тогда он переключился на Машу.

– А вы, Мария, чем в жизни занимаетесь?

– Я же сказала – учусь в театральном, – удивилась Маша.

– А, ну да, ну да, «что-то с памятью моей стало, то, что было не со мной – помню», – пожаловался он, и тут же предложил: – А может, вы, Мария, изобразите нам что-нибудь?

– В каком смысле?

– Ну, в смысле сценки какой-нибудь или пантомимы.

– Да вы что! Я же не актриса, я экономист.

– Ну, не скромничайте, в душе все женщины – актрисы.

– Ну, если вы так считаете, почему Нину не попросите?

– А Нина уже занята: она разыгрывает пантомиму под названием «Первая любовь в Константинополе». А между прочим, ведь я могу скандал нешуточный закатить.

Почему в Константинополе? – спросил Ислам – А хрен его знает, че-то вдруг в голове торкнулось.

Между тем Марио стал с опаской поглядывать на Сенина. Нина, сообразив, успокоила его:

– Он шутит, не обращай внимания.

– Между прочим, – сказал Сенин, – у них имена одинаковые, Мария и Марио. Это неспроста. Это знак свыше. Может, мы их поженим? Вы не против, товарищ Ислам?

– Товарищ Ислам – это оксюморон, – сказал Ислам.

Сенин засмеялся.

– Какое смешное слово – оксюморон, но ты от ответа не увиливай! Или тебе жалко девушки для нашего гостя из солнечной Италии?