Юрий Салов - Гонки по лабиринту

Она же шла ровным шагом, время от времени оглядываясь, чтобы убедиться, что он все еще с ней, ее маленькие ножки уверенно ступали по полутемной лестнице. На ходу она застегивала белый халат. Вскоре они вышли в коридор второго этажа и девушка внезапно свернула направо, увидев полоску света из-под двери нужного кабинета и Андрей оказался у входа в темную комнату, пропахшую лекарственными запахами.

- Артур Илмарович, - открыв дверь, гордо объявила она из темноты, и Андрей разглядел ее фигуру на другом конце комнаты, стоящую перед стеклянным шкафом рядом с фигурой Артура Гражинского, наполовину отвернувшегося от полок, где он работал.

- Доктор Гражинский? - Спросил Андрей и, поняв молчание доктора, быстро добавил: - Я Андрей Шальнев.

- Да, - ответил врач. Он расправил плечи перед Андреем. Он был всего лишь смутным силуэтом, но Андрей разглядел, что он на пару сантиметров ниже себя, типичный европеец. Его плечи не были ни широкими, ни узкими, но хорошо сложенными, его вес не был ни легким, ни тяжелым. Андрею показалось, что доктор быстро, но хладнокровно оценивает его.

- У вас есть несколько минут, чтобы поговорить со мной?

- Вы из России?

- Да, это так. Я хотел бы задать вам несколько вопросов о Денисе Белове.

- Кто это? - Гражинский не хотел рисковать.

- Россиянин, которого вы вскрыли здесь и потом привезли в Донецк.

Гражинский молча смотрел на Андрея, но из-за плохого освещения в кабинете Шальнев не мог разглядеть выражение его лица.

- Вы работаете в российских госструктурах? - Спросил Гражинский. Его голос был довольно мягким и терпеливым, даже вежливым. Он прекрасно говорил по-русски и без акцента произносил слова. Когда он повернулся прямо к слабому свету, льющемуся из окна прямо за ним, поверхности его очков отбросили два дисковых отражения от теней.

- Нет, - ответил Андрей. - я не из органов, не дипломат. - Он вкратце объяснил, кто он такой и зачем пришел, и даже достал свою визитную карточку и передал ее Гражинскому, который осмотрел ее, поднеся к свету, проникающему через окно позади него.

- Белов был вашим другом? - спросил он, возвращая визитку.

Андрей кивнул.

- Значит, он приходил и разговаривал с вами недавно? - Спросил Андрей.

- Мне нравился этот человек, - голос Гражинского посветлел, когда он вспомнил свой разговор с ним. - Ты хочешь узнать, что с ним случилось?

- Да, - сказал Андрей.

Гражинский выслушал это без реакции, и последовала долгая пауза, прежде чем он спросил:

- А с чего ты взял, что я это знаю?

- Я просто предполагаю.

Гражинский кивнул и облокотился на подоконник.

Глаза Андрея уже привыкли к тусклому свету. Они стояли в каком-то кабинете. Позади Гражинского у окна стоял письменный стол, а еще одна дверь вела в другую комнату, где стоял по крайней мере один стол, накрытый простыней.

- Я разговаривал с Дмитрием Федоровым в воскресенье днем, - сказал Андрей. - Он сказал мне тогда, что вы были другом Лены, что вы работали с ней по всей республике.

Лицо Гражинского изменилось за это последнее замечание. У него был бледный цвет лица и жесткие черные волосы, подходившие скорее южанину. У него были аккуратно подстриженные усы и козлиная бородка, а борода и волосы были преждевременно тронуты сединой.

- Боюсь, господин Федоров ошибся, - сказал он с почтительной улыбкой.

- Как же так?

- Я никогда не знал эту Елену Муравьеву. Он сказал мне то же самое, что я знал ее. Я сказал ему, что это не так. Кто ему сказал, что знаю ее?

- Он ничего не сказал.

- Мне очень жаль, если вы оба пришли ко мне, полагая, что я знал ее.

- Я не знаю, кто ему сказал, - сказал Андрей, - но поскольку мне не удалось увидеться с ним после того, как он поговорил с вами, я ничего не знаю о вашем разговоре.

Гражинский задумался.

- Ну что ж, тогда нам надо поговорить, - сказал он. Повернувшись к стеклянному шкафу, он закрыл дверцы, запер их и положил ключ в карман короткого белого халата, который был на нем надет. - Садитесь, - добавил он и предложил Андрею один из шатких стульев у оштукатуренной стены. Он обошел вокруг стола и сел, свет проникал через его правое плечо из окна без ширмы. День обещал быть очень теплым, но в толстых стенах оставалась легкая прохлада. Андрей ощущал по запаху, как где-то снаружи курят, и обрывки женских разговоров, когда они проходили мимо открытой двери терапевта. Гражинский снова улыбнулся, мягкой, почти застенчивой улыбкой, улыбкой Будды.

- Я не привозил Белова отсюда, - сказал он с глубоким вздохом. - Федоров знал, что он был мертв. Я сказал ему вчера утром, когда он был здесь.