Юрий Салов - Гонки по лабиринту

- Лара, - Федоров поднял подбородок и посмотрел на девушку в зеркало заднего вида, - ты видела парня?

Лариса поправляла блузку, ее лицо в этот момент все еще было отвернуто от них. Она только покачала головой.

- Ну, мне это не нравится, - повторил Дмитрий. Затем он включил передачу и развернулся.

Возвратившись на улицу Чижевского, они подъехали к входу на кладбище "Чукардины", и проехали мимо. В конце длинной стены на северном конце кладбища высота стены снижалась, и ее цвет изменялся на серый, покрытый смогом. Миновав этот невеселый участок, они прибыли в недавно отремонтированный организационно-судебный морг. Посмотрев вверх через грязное лобовое стекло фургона, Шальнев увидел голую лампочку под помятой отражающей сковородкой, свисающей с покрытой гусиной кожей трубы на пролете над воротами. Маленькая лампочка отбрасывала импровизированное свечение. Сразу за решеткой ворот столь же желтое свечение проникало через маленькое окошко сторожки и выходило через открытую дверь. Все в ДНР было плохо освещено, лампочки были слишком слабы, источник энергии перегружен, осенью туман всегда присутствовал.

Федоров нажал на аварийный тормоз фургона, оставил его работать на холостом ходу и вышел. Он обошел микроавтобус спереди, подошел к воротам и позвонил через решетку в сторожку. В маленьком здании появились тени движения, и хрупкий человек с кривой спиной, размахивая руками в чередующихся движениях, пробрался к воротам и прислушался к Федорову через решетку. Старик глубокомысленно кивнул, затем щелкнул замком и распахнул ворота, когда Федоров вернулся к фургону.

- Господи, я никогда не встречал людей, которые так любили бы формальности, - только и сказал Дмитрий.

Большой прямоугольный корпус морга был пуст, если не считать одинокой машины, припаркованной под кленом в середине двора, который тянулся вдоль всего двора до дальнего конца, где двухэтажное здание шириной в пять или шесть комнат было втиснуто в дальний угол здания у одной из высоких стен. Здание было скромным и выглядело так, словно его построили в пятидесятых годах: в левой части нижнего этажа виднелось тускло освещенное фойе, а справа находилась длинная белая стена с единственным рядом крошечных окон на высоте головы до самого конца здания. Над ним, на втором этаже, был один ряд гораздо больших окон, где располагались служебные помещения, и плоская крыша. Вот и все.

- Ну, здесь вообще строится новый морг, - сказал Федоров, мотнув головой влево.

Там стояло еще одно приземистое здание, той же конструкции. Но в недостроенном здании было темно, если не считать пустого фойе и двух высоких окон, из которых исходило мерцающее флуоресцентное свечение, быстро рассеивавшееся в ночи.

- В новом морге будет холод, - сказал Федоров, подъезжая к фасаду старого морга. - Но они отстают от графика. Они пытались закончить дела с холодильником, по крайней мере, сделать все шкафчики запирающимися, чтобы держать больше клиентов. - Он остановил фургон, выключил мотор и облокотился на руль. - В прошлом месяце они решили, что готовы, и начали складывать туда тела, с полдюжины или около того. Они так гордились этими проклятыми шкафчиками, что позволили вскрытиям накапливаться - ну, знаешь, чтобы продемонстрировать, что спешить некуда. Они думали, что новые холодильные камеры будут хранить их вечно. Ну, шли дни, а потом они, наконец, отправились за телами, чтобы приступить к тщательному вскрытию. Но, черт возьми, сюрприз! - Дмитрий засмеялся мелким смехом. - Они обнаружили, что у них произошла утечка фреона, и холодильная установка отключилась. Все восемь тел были так нагреты, запертые в ящиках из нержавеющей стали, что распухли и взорвались там. Был большой беспорядок. - Федоров нажал на аварийный тормоз. - Подъезжаем.

Все трое вышли из фургона, и Лариса последовала за ними в морг. Дежурил только один дежурный, положив ноги на один из двух металлических столов в фойе и играя в игру на мобильном. Когда Федоров протиснулся через грязные стеклянные двери, мужчина опустил ноги и выглядел так, словно собирался убежать. Действительно, это было колоритное зрелище. Место было грязным, с засохшими брызгами крови, превращающимися в ржаво-черные здесь и там на полу или вдоль неубранных стен. Он не хотел находиться здесь, в этих комнатах, где сальный запах смерти был невыносим, даже несмотря на сладковатую сладость дезинфицирующих средств, которые они использовали помимо хлорки, и постоянно присутствующие запахи тлеющих мусорных свалок, заполнявших этот район сразу за кладбищем по другую сторону стены. Пронизывающий ветерок пробирался через овраги, врывался в открытые окна и, словно невидимая рука, двигал качающиеся двери, ведущие в комнаты ожидания, в одиноком, мягком ритме. Шальнев посмотрел в сторону дверей, за которыми лежали тела в полутьме, и где даже сейчас мелькнула восковая босая нога.