Игорь Головко - Следствие в Заболочи [Авторский сборник]

Присел у сарая: солнышко светит, муравьи ползают, бабочки летают, как хорошо! Птичка, какая-то, прыгает – тонюсенькая, шапочка чёрная, носик длинненький, остренький, спинка серенькая, а хвост длинный-предлинный, трясущийся.

– Ты чего трясешься? – спрашиваю. – Боишься меня?

– Что ты, маленький! – ласково запищала птичка. К маме твоей я, конечно, так бы близко не подлетела… А, хвост мой движется вверх-вниз, чтобы всё время быть готовой взлететь. Вот сейчас найду гусеничку, червячка, мошку какую-нибудь – и к деткам, покормить.

– А, где детки?

– Да, в том же доме, где и ты живешь, только под крышей, мы там соседствуем с воробьями и ласточками. У меня в этом году пять птенчиков. Два мальчика и три девочки.

– Воробьев я видел в Москве.

– В Москве таких воробьев нет, здесь они совсем другие. В городе живут домовые воробьи. Они солиднее, с серой шапочкой, большой черной манишкой, а самочка его серо-бурого цвета, а соседи мои – полевые воробьи. Они поменьше, окрашены отец и мать одинаково: манишка черная, очень маленькая – чуть покрывает горлышко, головки коричневые, но самое главное, что на их щёчках по черному пятнышку. И птенцов у них целая куча, иногда и восемь бывает. А песня – соловей! Мы с воробьями редко ссоримся. Да и с ласточками живём мирно. Они себе строят висячие гнёзда под крышей из кусочков глины, смачивая ее слюной.

Птичка схватила комара, проглотила и продолжила: – В нашей деревне живут два вида ласточек: городские и деревенские. Городские, окрашены в чёрный цвет. Лишь горлышко и животик у них белые, хвостик – коротенькая вилочка. Люди их зовут «воронок». Деревенская ласточка или «касатка» – чёрно-синяя, с красным лбом и горлышком, белым животиком и длинными тонкими нитями вильчатого хвоста. Все ласточки кормятся насекомыми в полёте, даже воду пьют налету. А не дружат они с воробьями, да и то потому, что те по весне всё норовят забраться в ласточкины гнёзда, оставленные с прошлого лета, а хозяева, возвращаясь, пытаются вернуть своё имущество. Воробей потому так и назван «вора бей!» за свою вороватость.

Вдруг что-то темное, коричневое, свалилось сверху, схватило мою разболтавшуюся подружку когтистыми лапами и уже подняло крылья, чтобы взмахнуть ими и скрыться в небе, но эта штука не учла, что я стаффорд, и у меня очень быстрая реакция. Я сам не знаю, как это произошло, но время, враз, остановилось, и, казалось, я вижу всё в замедленном движении: медленно сжимаются когти вокруг тонюсенькой шейки птички, медленно приближается клюв к её черненькой шапочке, грозя нанести смертельный удар. Раз! И в моих зубах оказалось крыло нападающего. Нежданный враг сразу отпустил трясогузочку из когтей и попытался вырваться, но я держал крепко. И всё же он, дёрнувшись, удрал, оставив мне свои длинные тёмно-коричневые перья.

Трясогузка лежала на боку, на зелёной травке без движения. Я лизнул её малюсенькое крылышко раз, второй и увидел, как заходило в дыхании тоненькое горлышко. Она зашевелилась.

– Ты как? – взволнованно спросил я.

– Кажется, всё нормально, – качаясь, она поднялась, взмахнула одним крылом, другим, хвостиком, попрыгала на тоненьких ножках.

– Кто это был?

– Потом расскажу… – Она ещё мелко дрожала. – Сейчас я не могу говорить. К вечеру, если хочешь, встретимся здесь же. Детки к тому времени заснут. За полчаса до заката. – Порх – и полетела, часто махая крылышками.

Красивая птичка и такая умная. Хотелось поделиться пережитым с мамой. Я заглянул в сарай – никого. Выглянул из-за сарая – ага, что это она там роет в саду?

Комки земли летели из-под маминого живота, образовав сзади уже приличную горку. Вот она наткнулась на какое-то препятствие, схватила дёрн зубами и стала рвать его, выплевывая рядом с норой. Я хотел помочь, но она лишь рыкнула: – Иди отсюда! Копай в другом месте.

– Надо действительно отойти, а то попадет, – подумал я и отошёл в сторону. Хотел, было, лечь и смотреть, что будет дальше, но вдруг увидел под ногой палку, да ещё такую хорошую. В городе такие редко попадаются. Схватил её зубами и стал подбрасывать от радости. Потом прилёг и начал грызть с одного конца, потом с другого. Красота, эта дача!

В назначенное трясогузкой время я уже сидел на том же самом месте и ждал. Было очень светло, но солнце склонилось к лесу, что за речкой и полем на западе. Деревья протянули свои длинные тени, исчертив участок косой паутиной линий. Появились комары, один из которых всё время кружился над головой, желая вцепиться мне в нос. Я пытался его схватить зубами, но – щёлк! щёлк! – ему удавалось уворачиваться. Надо было что-то придумать. А, если притвориться спящим? Я лег, прищурив один глаз. Комар начал снижаться и вдруг – хоп! И нет комара. Это моя знакомая трясогузочка поужинала мучившим меня комариком, и запрыгала по блестящей травке у дорожки.