Давид Маркиш - В тени Большого камня [Роман]

— Ну-ка, погляди, — он протянул солдату бинокль. — Где это было?

— Точно тут, товарищ командир! — сказал солдат, поводив биноклем. — Не доходя этого чертова камня. Как раз под него лошадь Бабенко утащила, Ваню. А они, звери, над камнем сидели, прятались там.

Звери, подумал Иуда. Ну да, звери: прятались. Хорошо, что не взял с собой Николая Бабенко. Он за брата весь кишлак бы зарубил: и женщин, и детей.

— Возвращайся в строй, — приказал он солдату. — Пулеметчик и заряжающий — в хвост!

Перестраиваться на ходу, на узкой тропе, было трудно: лошади храпели, пятились. Пришлось остановиться.

— Метрах в пятистах от Большого камня я тебя оставлю, — сказал Иуда командиру пулеметного расчета. — В случае чего, ты меня прикроешь, понял? Не нравится мне что-то этот камень… Бей поверху, своих, смотри, не задень.

Иуда с пулеметчиками замыкали теперь колонну. В полукилометре от камня он остановился, указал: здесь.

— Тропу не перегораживайте. Как пройдем камень — догоняйте, — сказал Иуда, отъезжая. Со своего места он видел, как голова растянувшегося отряда уже подползала к Большому камню.

Он отъехал на полсотни метров, когда выстрел, стукнувший сзади, свалил его лошадь. Падая, он ударился головой и потерял сознание. Лошадь накрыла его.

Стрелял Кудайназар. Он узнал Иуду из своего каменного укрытия над тропой, где он сидел бок о бок с Телегеном, пропустил его и выстрелил в лошадь. Его выстрел служил сигналом: вдоль тропы, до самого Большого камня, поднялась беспорядочная частая стрельба. Всадники заметались, отстреливаясь, часть из них поскакала вперед, часть повернула обратно. Высунувшись из укрытия по пояс, Телеген бил по отходящим. Первая же пулеметная очередь отшвырнула его, бросила спиной на скалу. Он сполз на землю и остался сидеть, уронив голову на грудь, прошитую наискось пулевой строчкой. Винтовка его скатилась по склону, перепрыгнула через тропу и полетела в пропасть, увлекая за собой мелкие камни.

Пулемет поливал огнем вдоль тропы, вжимая людей Кудайназара в их укрытия. Пулеметчики не видны были за щитком. Последний из отступающих, с ходу перескочив через придавленного лошадью Губельмана, брал разбег перед препятствием: пулеметчиками, прижавшимися со своим пулеметом к самой кромке тропы над обрывом. Четыре конских корпуса оставалось всаднику до пулемета, четыре скачка. Сейчас пулемет замолчит, пропуская своего… Раз, считал скачки Кудайназар, два, три, четыре. На счете «четыре» он выпрямился во весь рост и, почти не целясь, выстрелил в поравнявшуюся с замолчавшим пулеметом лошадь. Лошадь дернула на скаку всеми четырьмя ногами и, обрушившись на пулемет, утащила его вместе с расчетом и собственным седоком в обрыв.

Он глядел, не скрываясь, как медленно валится лошадь, когда сильный тупой удар толкнул его в левое плечо. Пригибаясь, прижав ладонь к месту удара, он оглянулся на Большой камень: там стреляли, пулемет больше им не мешал. Сидя на каменном дне своего укрытия, рядом с мертвым Телегеном, он видел, как последние всадники скрылись под Большим камнем — и сразу по другую его сторону дробью посыпались выстрелы: это, загоняя солдат обратно на площадку, открыли огонь люди Абдильды.

Потом, все сильнее прижимая мокрую ладонь к ране, он увидел, как Большой камень снялся со своего места, подпрыгнул, на миг повис в воздухе и рухнул на площадку. И сразу упруго дохнул в уши, налетел грохот взрыва. Дым и каменная пыль медленно подымались над Большим камнем, закрывшим дорогу на Алтын-Киик.

Повесив карабин на шею, придерживая раненое плечо здоровой рукой, Кудайназар сполз на тропу. У него кружилась голова, он шел медленно. Добравшись до убитой лошади, он сел на труп и, наклонившись, стал понемногу вытягивать из-под него Иудины руки, сначала одну, потом другую. Проделав это, он достал из-за пазухи обернутую в войлок бутылку с водой, выпил несколько глотков, а остальное вылил на лицо Иуды. Иуда шевельнул головой и открыл глаза.

— Вылезай, начальник, — сказал Кудайназар и через силу раздвинул губы в улыбке. — Узнал?

— Зарежешь меня? — спросил Иуда.

— Нет, — сказал Кудайназар, подымая правую руку к плечу. Плечо немело, рука наливалась чужой тяжестью.

Упираясь освобожденными руками в камни, Иуда выбирался из-под лошади.

— Ты ранен? — спросил Иуда. — Дай-ка ножик.

Кудайназар показал подбородком на свой ремень.

— Не зарежешь? — спросил он и снова с трудом улыбнулся. — Кончился бой…

Дотянувшись, Иуда вытянул нож и, снизу вверх, от раструба, вспорол рукав Кудайназарова халата. Потом вытащил из кармана гимнастерки моток бинта с ватной прикладкой и туго перетянул плечо Кудайназара.