Евгений Бузни - Джалита

Второй раз вино рождается солнцем, когда сок винограда выдерживается в дубовых чанах или бочках на специальных мадерных площадках. За это время, меняя вкус, вино испаряется на одну треть своего объёма. Большая потеря, к сожалению, но, как говорят, смеясь, виноделы: «Это вино пьют ангелы». Такое оно вкусное, это вино мадера.

Настенька слушала зачарованно, забыв о закусках, и как только рассказ был закончен, подняла бокал, торжественно произнеся:

— Мой милый Володенька, ты больше поэт, чем другие поэты. Налей мне ещё мадеры. Я хочу выпить этот бокал только за тебя, за то, что ты так любишь своё дело, свою науку. И ещё за то, чтобы кровь твоя была чище, чем твои прекрасные вина.

Володя наполнял бокал, а из глаз Настеньки выкатились неожиданно слёзы.

— И ещё совсем, совсем немного, Володенька. Я очень хочу тебя поцеловать.

Усатов чуть не уронил бутылку. Поставив дрожащей рукой осторожно бокал с вином на скамейку, он выдохнул слова:

— Если бы ты знала, как я хочу этого.

Они оба поднялись и упали друг другу в объятия. Через некоторое время, оторвавшись на секунду от губ Володи, Настенька прошептала:

— А я таки была не права. Мы не такие сильные с тобой. Вино оказалось сильнее.

— Нет, Настюша, дело не в вине, — тоже шёпотом возразил Володя. Это жизнь. Она у нас с тобой может быть очень короткой. Мы не имеем права проживать её зря. Но любовь тоже часть жизни. Зачем же отказываться от такой прекрасной части?

В этот день молодые влюблённые долго возвращались в Ялту, непрестанно разговаривая и о последнем балете в Большом театре, и о выступлении труппы МХАТа в Ялтинском театре прошлой осенью, о стихах Настеньки и об ухудшении политической ситуации в стране. Не говорили они только о событии, происшедшем в лесу, о котором напрочь забыли. Только на следующий день, когда Настенька пошла в музей Николая Бирюкова за своими материалами, Володя, придя в институт к себе в отдел селекции винограда, узнал о том, что в воскресенье в лесу был убит или случайно застрелился директор пивобезалкогольного завода.

События сразу восстановились в памяти, и Володя немедленно позвонил отцу в академию. Разговор был кратким но, по выражению Трифона Семёновича, содержательным:

— Здравствуй, папа. Я тебя не отвлекаю?

— Отвлекаешь. У меня совещание. Но говори пока здесь небольшая пауза.

— У меня необычная проблема. Ты знаешь, я тебя стараюсь ни о чём не просить. Но тут хамство, которое я не могу терпеть, а сам справиться не могу.

— Короче, в чём суть?

— Мы были вчера в заповеднике с Настей. Ты её знаешь.

— С какой? С Болотиной?

— Да.

— Всё понял.

— Папа, ты слушай. Это не имеет значения, с кем я был. Что ты сразу дурацкие выводы делаешь. Там мы оказались вместе с лесником. В это время в лесу раздался выстрел, и лесник поехал проверить, кто охотится в заповеднике, а нас попросил перекрыть дорогу. Ну, я же тебе говорил, что я общественный дежурный по охране леса.

— Ну-ну, что дальше. Давай конкретно.

— Мы перекрыли дорогу шлагбаумом, а тут подъезжает со стороны леса председатель Ялтинского горисполкома с компанией. Все выпившие. Увидели шлагбаум и в крик матом. Я его слегка остановил по поводу мата, тут же Настя стояла, так он моё удостоверение, не глядя, разорвал и сказал, что б я убирался из леса.

— Так что мне новое удостоверение тебе выписать?

— Пап, я понимаю, что у тебя совещание и тебе трудно соображать о другом. Ты что не понимаешь, что я не шавка и не могу позволить, чтобы меня оскорбляли. Но тут я его прижать ничем не могу, так как он в городе шишка. Но и это не главное. Суть в том, что стрелял в заповеднике кто-то из этой братии. И только что я узнал, что один человек оказался убитым.

— Так. Это уже серьёзно. Тебя могут привлечь как свидетеля.

— Да, если будут разбираться.

— Что значит, если будут. Обязаны.

— Пап, ты в Москве, как в лесу живёшь. Ничего не знаешь о том, как обстоят дела в провинциальных городах.

— Подойди к своему директору Дженееву. Поговори с ним. Он меня знает.

— Подойду, конечно, но папа, он не станет ругаться с председателем горисполкома, жена которого у нас в институте старшим научным сотрудником работает.

— Ах, вот оно что? Ну, хорошо. Я сам займусь. Как фамилия этого председателя?

— Овечкин.

— Записал. После совещания включусь. Свои извинения он тебе принесет, и удостоверение выпишет новое, и сам подпишет. Это я тебе обещаю.

— А больше мне ничего не надо.