Евгений Бузни - Александра

Читатель, а ты-то по наивности думал, что продовольствия и других товаров не хватает в магазинах, потому что их мало производят. Да не по команде ли и не по плану ли Межрегиональной депутатской группы вокруг Москвы на кольцевой трассе устроились крепкие парни, чтобы не пропускать продукты на рынки Москвы? Не их ли мощные амбалы закупали у сельских жителей свинину при въезде в Москву и тут же выбрасывали туши в помойные ямы, чтоб только они не попали на рынок и не сбили цены?

Всё это было, а идейный лидер Ельцин, выступая перед депутатами на Съезде, говорил:

— Люди стали жить хуже… Считаю одной из главных задач решительно провести децентрализацию власти и экономики, демонтаж командно-административной системы.

И, словно настоящий борец ленинского типа, потребовал:

— Землю — крестьянам!

Затем, поговорив о партийных проблемах, высказанных на митинге в Лужниках, Ельцин опять вспомнил о народе:

— Почему в стране десятки миллионов людей живут ниже уровня бедности, а другие купаются в роскоши?

Настенька не знала, каков уровень бедности в стране, и что значит жить ещё хуже, но она согласилась с Ельциным в том, что нельзя расслаивать общество на богатых и бедных. Согласилась и с его последующими словами:

— Начать с того, чтобы отменить все незаконные привилегии для номенклатуры, да и вообще убрать из нашего лексикона это слово «номенклатура».

Уже на данном съезде решить хотя бы один конкретный социальный вопрос, иначе люди нас не поймут.

Настенька улыбнулась, вспомнив, что точно такие слова произносит обычно Горбачёв. Ельцин мало чем отличался от своего противника в этой части выступления. Но предложение его было всё же конкретным и дельным:

— Допустим, установить бесплатное обеспечение лекарствами и проезд в городском транспорте для инвалидов и людей, живущих ниже черты бедности, решить пенсионный вопрос, хотя бы часть его.

Настенька была рада за пенсионеров. Откуда ей было знать, что тот же Ельцин сделает жизнь тех же пенсионеров невыносимо трудной, когда у них не будет не только денег на лекарства, но и самих лекарств. Парадоксальная штука жизнь.

Настоящих живых волков Настенька никогда в жизни не видела. Нет, в зоопарке, конечно, бывала, и экземпляры серого разбойника там встречала, но в клетке этот зверь совершенно не страшен. Говорят, что в лесу он куда страшнее.

Но где же его увидишь? К Москве он и близко не подходит. Что вы, такая промышленная зона? Кругом транспорта сколько. Народ в лесу чаще, чем хороший гриб попадается. Не тот человек, так другой ненароком на лапу наступит.

Писали как-то газеты, что в центре Москвы, в Измайловском парке, один уж очень опытный охотник признал в четвёрке собак, встретившихся ему, настоящих волков. Сенсация была на всю страну. А так больше о волках поблизости никто не рассказывал.

И удивляться нечему. Москва настолько большая, что и городом-то называется условно. Это такая страна на самом деле, что, если даже и есть в ней волки, то не всегда они попадутся на глаза хорошему бывалому охотнику, а потому их и не узнают другие. Так что не исключено, что ещё на какой-то улице, или в глухом переулке встретишь серого, не признаешь его, а он-то тебя и сожрёт с голодухи. Сытые-то волки, говорят, на людей не нападают. Потому есть ещё опасность, что расплодиться они могут и под маркой собак или ещё кого массу бед натворят.

Однако не будем о страшном, хотя Москва и в самом деле огромна.

Шутка ли — две Норвегии могли бы расселить здесь свои народы, три Албании, Австрия вся бы поселилась в наших высотках, Ангола, Бельгия, Болгария и так можно идти до конца алфавита. Чего ж тогда удивляться, что волков не заметили? Тут и тигра иного не заметишь, пока он не съест тебя.

Да, так не станем о страшном. Настенька любила гулять с сыном в Измайловском или Битцевском парке. И в тот, и в другой приходилось ехать на метро, но какие же это трудности посадить малыша за спину, когда был маленький совсем, или на колени, как подрос и научился сам топать, да и садиться себе в вагон до нужной остановки? Есть, правда, в Москве люди, которые, живя в одном конце столицы, за всю жизнь не удосужились побывать в другом её конце, хотя знают из газет или телевизора, что этот конец давно перестал быть окраиной, а переместился чуть ли не в центр, точнее, центр города до него добрался своими расширениями, а края города так раздались в стороны, что бывшие когда-то деревушки подступов к Москве стали её площадями и проспектами.