Евгений Бузни - Александра

Да разве можно было спокойно пройти мимо зарослей дикого бамбука, так напоминающего африканские джунгли, или привычного для Крыма кизила, распустившего свои бледно-розовые лепестки в январе месяце? Или вдруг Настенька набредала на целую плантацию подснежников, среди праздничной белизны которых неожиданно оказывались яркие, красные, как огонь, ягоды иглицы.

— Какое чудо! — Не стеснялась восторгаться вслух Настенька, срывая несколько белых подснежников и протягивая сыну в коляску. — Посмотри, Женечка, в Москве сейчас и в мыслях нет увидеть такую красоту.

Благоухал ароматами лекарственный розмарин, привлекающий к себе внимание разбуженных медовыми запахами пчёл. Скворцы, синицы, сойки, дикие голуби да перелетающие с дерева на дерево белки — всё восхищало молодую маму, и всеми своими восторгами она тут же делилась с маленьким человечком в коляске, который не научился ещё отвечать словами, но бурно выражал радость заливистым смехом, ещё больше поднимавшим настроение Настеньки.

Нагулявшись по парку, они спускались к морю возле гостиницы «Ялта» и шли от неё до самой набережной по асфальтированной дорожке, лениво тянущейся вдоль морского пляжа, изредка покидая её, чтобы спуститься на прибрежную гальку. Малышу и море очень нравилось. Его большие синие глаза словно отражали собой голубизну неба над морем, и он снова заливисто смеялся. Настенька не могла нарадоваться на него. Она любила и тем была счастлива.

Не исчезала одна проблема, которая беспокоила. Состояние здоровья Володи. Кровь вызывала опасение у врачей. Но он сам бодрился.

— Я нашёл в Париже такое лекарство, что должно помочь.

Пил его регулярно, не забывая также и о пользе красного вина. Так что Настенька частенько ощущала ароматы хороших сортов вин с приходом Володи домой. Но никогда бы она не сказала, что друг её пришёл навеселе. Дело в том, что весёлым он был всегда при виде Настеньки, а теперь ещё и с сыном. Ни единым вздохом, ни случайным взглядом не позволила Настенька подумать кому-то, тем более Володе, что это не его сын.

— Он весь в тебя, — говорил радостно Володя. — Должен быть таким же красивым.

— Зато по уму, надеюсь, будет в тебя, — хохотала в ответ Настенька, а про себя думала: «Хорошо ли то, что я его обманываю? Вот мы живём сейчас на его обеспечении. Но мы же и не расписывались даже ещё. Официально мы не муж и жена. Ладно, я дарю ему любовь и ласку, готовлю ему пищу, ухаживаю за ним.

Тут, пожалуй, нет никакой несправедливости. Но он воспитывает ребёнка, думая, что это его сын. Правильно ли скрывать от него правду?»

А другой голос отвечал чуть ли не голосом самого Володи: «Дурёха ты.

Неужели было бы лучше для него узнать, что его ребёнок умер? Ты только представь, какая была бы для него трагедия. Он из Франции вёз коляску и всё остальное для будущего малыша. Это потому, что очень хотелось ему ребёнка.

А скажи ты ему, что дочь умерла, так первым делом он себя обвинит, свою кровь, которая у него не в порядке. Ведь так? Он и сейчас за ребёнка волнуется.

Просит всё время держать под контролем кровь. Или ты станешь объяснять ему то, что врач потом по секрету тебе сказала, что молодой хирург гинеколог был неопытным и не сумел справиться с неожиданно возникшим осложнением? Не исключено, что Володя бы и в суд на него подал, но ведь ребёнка всё равно не вернул бы таким способом».

И Настенька соглашалась, что доводы второго голоса сильнее, а потому продолжала ничего не говорить Володе о тайне сына.

Весна прибавила бодрости и жизни. Теперь всякую субботу, а порой и по воскресным дням, выходили они втроём в горы. Настенька смастерила немудрёный рюкзачок себе на спину, в который усаживала Женечку так, что он мог разглядывать всё вокруг и спать в случае, если атмосфера гор и равномерное покачивание за спиной мамы, неторопливо поднимающейся вслед за Володей по лесным тропинкам, не убаюкает до полной сонливости, когда глаза сами собой скрываются за веками, а головка начинает ритмично покачиваться из стороны в сторону.

Горные путешествия постепенно удлинялись, и к концу апреля молодые ходоки уже поднимались на самую яйлу, где ароматы цветов настолько пьянили, что, немало утомившись и устроившись где-нибудь в ложбинке, прячущей от верхового ветра, но обязательно не в тени, а на ласковом весеннем солнышке, все трое дружно задрёмывали, улыбаясь весне и их совместному счастью.

В один из таких походов они остановились на краю гор и с восторгом смотрели вниз. Перед ними, освещённый лучами становящегося жарким солнца, лежало побережье Чёрного моря, которое в этот момент было нежно бирюзового цвета. В нём, такими же бирюзовыми, плыли отражения облаков. Переводя взгляд слева направо, можно было проследить движение машин по трассе или полёты птиц от Медведь горы до горы Кошка. Весь южный берег Крыма лежал перед Настенькой, истомлённо растянувшись, радуясь солнечному свету и теплу.