Владимир Логинов - Ад криминала - Рассказы и очерки

— Благодарю вас за заботу и надеюсь на скорую встречу.

— Всего доброго.

Хозер повесил трубку.

Через два дня в парижских газетах появился некролог на смерть Исаака Давидовича Хозера, а еще через день статья, в которой рассказывалось о его загадочной смерти. Согласно данным журналиста, проводившего свое расследование, Хозер умер на своей квартире с маской ужаса на лице. Жена и дочь находились в это время у родственников в Марселе. Хозер умирал в страшных муках, и журналист предполагал, что смерть наступила от направленного источника низких частот, не слышимых человеческим ухом. Примерная частота такого излучения — четыре герца. Источником мог быть странный прибор, найденный в постели Хозера. Журналист допускал версию, что президент убил сам себя в результате неправильного обращения с этим прибором, на котором стояло мюнхенское клеймо знаменитой лаборатории господина Гердта. Говорят, что прибор русского происхождения, но изготовлен в Германии.

На письменном столе Хозера лежал раскрытый дневник, в котором было записано несколько фраз:

"Не существует никакого еврейского вопроса. Есть три компонента, определяющих неповторимую индивидуальность: порода, талант, религиозность. Последний — основной, определяющий стержень…"

Наверное, самые страшные люди — люди одержимые страхом. Они боятся жизни так же, как и смерти. Что это так, я испытал на самом себе. Не так давно мне пришлось поработать в одной ситуации, пережив которую я стал страшным для себя и родных. А было так…

В городе Сунжаюрт, куда мы приехали с группой сотрудников по борьбе с наркоманией, нас очень хорошо встретили. Мы быстро поселились в гостинице и после короткого отдыха отправились на прогулку по горным дорогам. Было еще светло, и к нам напросилась в компанию жена местного литератора Саида. Это была белокурая тридцатилетняя женщина с большими светлыми глазами. Звали ее Катей, выросла она в Вологодской губернии и до недавнего времени имела успех хорошей драматической актрисы в местном театре. Но в последнее время почему-то ушла со сцены и стала пописывать какие-то чудные стихи, над которыми снисходительно посмеивался Саид: "Курица пьет воду и смотрит вверх…"

Кроме Саида и Кати в нашем микроавтобусе были мои коллеги и местный майор госбезопасности Ахмет. Он прихватил с собой грелку с коньяком и то и дело подносил нам по чарочке. Коньяк был преотличнейший, разговор веселым, и мы не заметили, что время близится к полуночи. Пора было возвращаться домой, но Саид уговорил нас остановиться у еще одного целебного родника, не испив из которого, мы не могли бы познать всей живительной силы Кавказа.

Вода в роднике была действительно чудесной, я выпил три кружки и присел на лавочку, поджидая отошедших за темную зелень листвы Саида и Катю. Ахмет с моими друзьями был уже в машине, когда из-за кустов вылетел бледный обезумевший Саид и дико прохрипел:

— Катя упала!..

— Куда? — не понял я.

— В пропасть…

Мы бросились шарить по зарослям вдоль обрыва, но поиски оказались напрасными. И только спустившись вниз, обнаружили на камнях ее мертвое тело. Саид причитал грудным голосом: "Я даже не слышал крика… такого не может быть… она должна была вскрикнуть хотя бы когда летела, ведь тут метров сто пятьдесят…"

С такого трагического события началась наша работа в Сунжаюрте, и это было страшным знамением: если сунемся в дела мафии — нас ждет участь Кати…

Теперь Саид — знаток местных обычаев и наша надежда — выпал из группы содействия: после похорон жены он намеревался лечь в больницу, опасаясь серьезных последствий нервных расстройств. Поэтому основная тяжесть работы с жителями этого края переносилась на плечи Ахмета, который перебрался из дома в гостиницу и подстраховывал каждый наш шаг.

К нам приходили разные люди: министры, прокуроры, адвокаты, журналисты и засиживались порою за полночь. Измотанный Ахмет не спал толком трое суток и держался в форме только благодаря своей грелке. А тут еще заполонили гостиницу артисты — танцевальный ансамбль из Абхазии. И случилось так, что в соседнем с нашим номером поселили двух красавиц-танцовщиц, за которыми волочились свои же солисты.

И вот, в одну из ночей, где-то после двух часов, когда мы уже спали, к нам в номер тихо, но настойчиво постучали. Это был абхаз-ловелас, домогавшийся девиц, но перепутавший дверь. Однако дремавший в холле Ахмет пружиной выпрыгнул из кресла — так этот парень походил на связного наркоманов, который, дважды отстреливаясь, уходил от преследовавших его оперативников. Взяв под дуло насмерть перепуганного Дон Жуана, Ахмет спустил его вниз по лестнице, вызвав полный переполох в гостинице. Приехавшие сотрудники МВД и КГБ республики были обескуражены — майор размахивал пистолетом, едва держась на ногах. Вязать пришлось Ахмета, а не трясущегося от страха абхаза. Таким образом, к утру мы все были вычислены, и надо было срываться и уходить любыми путями. Но все же время, увы, оказалось упущенным, и мы очутились "под колпаком".