Венди Хиггинс - Коллекция поцелуев

– Я тут кое‐что разнюхала, – сказала Лин. – Пролистала все странички Бауэра в соцсетях. У него везде миллион фотографий его красного джипа, который он зовет своей деткой.

Я фыркнула, а Моника отпустила зычный смешок.

– Так что, – продолжала Лин, – думаю, нам следует вместо дома заняться его машиной. И мы должны использовать что‐то, что не нанесет ущерба.

Кензи захихикала и притащила пакет из магазина. Когда я заглянула в него, мне пришлось моргнуть несколько раз, глядя на длинные упаковки.

– Печенье? – хором спросили мы с Моникой.

– Да! – Лин и Кензи захохотали, как парочка злых гениев. – Завтра обещают самый жаркий день за всю неделю. Мы размажем печенье по всей его тачке, а когда утром выглянет солнце, оно начнет таять и его будет очень сложно оттереть.

Кензи повалилась на спину и смеялась, схватившись за живот, а Винсент улыбался, глядя на нее, как на играющего котенка. Ладно, хотя печенье и не походит на средний палец, который я хотела показать Бауэру, это все же было лучше, чем ничего.

– Вы знаете его адрес?

– Да, – сказала Лин. – Он живет на той же улице, что и моя подруга с гимнастики. Она терпеть его не может: говорит, что он придурок, которому всегда все сходит с рук.

Я немного занервничала.

– Погоди, ты ведь не сказала ей, что мы собираемся сделать, правда?

– Нет. Она позвонила мне вчера и спросила, что произошло, и она на сто процентов на твоей стороне. Никто кроме нас не в курсе. Двинули?

После этих слов мы оттопырили мизинцы и скрепили их вместе. Винсент неподвижно сидел на своем месте, и мы с нетерпением посмотрели на него.

– Ну? – сказала я. – Давай к нам.

– Эх…

Он неловко присоединил свой длинный палец к нашим пальчикам, и мы все засмеялись. Наконец последние приготовления. На всех были маскировочные костюмы. Полностью черные. Дешевые эластичные черные перчатки и маленькие шапочки из магазина, где все по доллару, – спасибо сообразительной Лин. Черные тени, густо нанесенные вокруг глаз. Чтобы скоротать время до начала операции, мы выключили свет и зажгли фонарики, танцуя под подборку чирлидерской музыки Кензи. В полночь мы отправились в путь. Винсент сидел за рулем черной «Хонды», она была менее подозрительной, чем мой здоровый старый минивэн. В тот момент я почти любила Винсента. Он помогал и все держал под контролем, и я ощущала приятное чувство защищенности.

Мы приехали в район так называемой аристократии – большие дома в классическом стиле, с огромными лужайками и пышными деревьями по границам участков. На каждом участке бассейн и беседка на заднем дворе.

– Нам дальше, – прошептала Лин. – Подруга сказала, что его дом в конце улицы, из красного кирпича.

На улице было тихо и пусто, когда Винсент медленно подъехал к нужному дому. Джип Бауэра стоял на дороге напротив гаража.

– На углу гаража стоят фонари, реагирующие на движение, – спокойно сказал Винсент. – Не заходите во двор, иначе они сразу включатся. Над входной дверью тоже есть фонарь, так что старайтесь оставаться за джипом. – С этими словами он заехал за угол и остановился, выключив фары. – Не ударяйте по машине слишком сильно: возможно, включена сигнализация. Прикасайтесь к ней очень аккуратно.

Мы вчетвером молча кивали, и я чувствовала, что сердца девчонок стучат так же громко, как мое. Кензи достала первую коробку с печеньем, развернула бумагу и, с помощью дверной ручки подцепив крышку, открыла ее. Когда она вздрогнула и взвизгнула от звука резкого хлопка крышки, Винсент взял остальные коробки и сам открыл их для нас. Мы набрали полные руки. За время в пути печенье немного подтаяло, так что я не удержалась и хихикнула, почувствовав, как оно скользит в перчатках. Винсент вышел из машины и тихонько открыл нам дверь. Мы шмыгнули в темноту, тихо пробираясь по краю дороги, постоянно пригибаясь. Я так нервничала, что к горлу подкатывала тошнота. Но, видя, как мои девочки идут вперед, я приободрилась.

Мы действовали быстро. Я думала об этом парне, считавшем, что у него есть право вот так брать все, что он хочет, от любой девушки и заставлять ее потом чувствовать себя грязной. Ублюдок. Я размазывала бисквит по окнам и по крыше – везде, где могла дотянуться. Я слышала осторожные шаги девочек со всех сторон машины. Когда печенье было израсходовано, мы собрались вместе, посмотрели на джип, теперь выглядевший ужасно мерзко, и побежали, шепча: «Боже мой!» – и изо всех сил стараясь не засмеяться. Затем мы пулей промчались по улице к машине Винсента, тихонько закрыли двери и уехали. Он не включал фары, пока мы не оказались на соседней улице, где нам наконец удалось нормально сесть. Винсент молча улыбался по пути к дому Кензи, а мы, оживленные и очень довольные, пересказывали ему подробности.