Рэй Брэдбери - Маски

— Интересно, что же приключилось с мистером Крисом? Дуэль? Говорят, он немец, и у него на лице шрамы, которыми они изукрашивают друг друга в Германии.

— Попадаются любопытные шрамы.

— Ни разу не видела любопытных шрамов, — сказала мать.

— Но некоторые и вправду интересные.

— А может, у него родимое пятно?

— Как знать. Жуткое, наверное.

— Однажды он мне пригрозил.

— Правда? Да как он посмел!

Она бросила свое шитье и возмущенно уставилась на дочь.

— Что он сказал?

— Он пригрозил, что снимет маску в моем присутствии.

— Что он сделал?

— Так и сказал: если я это сделаю, тебе не поздоровится. Вот что он сказал.

— Он угрожал?

— Тебе будет плохо, потому что от этого нет спасенья. Так он сказал.

— Это у меня-то в доме! Наверху! В МОЕМ жилище! Да я его с полицией отсюда вышвырну! Вызову полицию! Чтоб с глаз долой!

— Мама, сядь на место.

— Но он тебе сказал… — мать задыхалась.

— Но он этого не сделал.

Хватая ртом воздух, она потянулась за телефоном.

— Я вызову полицию.

— Мама, послушай, он не снимал маску. Все в порядке. Я просто раньше не говорила тебе. К тому же он завтра съезжает. Навсегда.

— Лучше уж навсегда…

Она сняла трубку и уже собиралась прокричать что-то оператору, как бросила трубку.

— Он сказал завтра?

— Да, мама.

— Навсегда?

МАСКИ

— Ну, — мать плюхнулась в кресло и выдохнула, — ну…

— Мама, не волнуйся.

— Он бы лучше, он бы лучше… А если бы он снял маску. Что, если бы он при тебе снял маску?

— Не знаю, — ответила дочь, не зная, что сказать.

— Ты могла бы сойти с ума, вот что! — воскликнула мать, раздувая ноздри и губы.

— Но завтра он съезжает, и навсегда.

— Пусть катится, или я сама его выставлю.

— Мама, ничего страшного.

— У него под маской может оказаться нечто ужасное, как в том кино.

— В немом фильме?

— Там во время представления человек разбивает люстру и она падает на головы зрителям. У него за зеркалом маска, женщина-певица, и он проходит сквозь зеркало, и уводит ее, играет на органе, и она… Теперь вспомнила?

— Я была очень маленькая, — сказала дочь, — кажется, вспомнила.

— …и он играет на органе в маске, а певица снимает ее и видит весь этот кошмар и чуть не сходит с ума.

— Помню.

— Черт бы его побрал с его маской. Пусть убирается из моего дома в своей маске. Наверное, у него страшное-престрашное лицо, — сказала миссис Мастерсон.

— Наверное, — согласилась дочь. — А то с какой стати его скрывать?

— Не хотелось бы его видеть, — сказала мать.

— Мне тоже, — согласилась дочь.

— Мне было бы страшно.

— Я бы тоже испугалась.

— Оно, наверное, такое жуткое, дальше некуда.

— Наверняка.

Мать воткнула иглу в свое шитье.

— Интересно, что с ним приключилось? Пожар? Как ты думаешь?

— Какой ужас!

— Действительно. Да, от пожара бывают жуткие вещи.

— Никогда бы не вышла замуж за человека с обожженным лицом. Ни за что.

— Помнишь мистера Уильямса? Он обгорел на пожаре десять лет назад. И какое сейчас у него лицо. Никто не захотел выходить за него замуж.

— Он никуда не годится.

— Конечно, не годится. Какая женщина за него пойдет?

— Говорили про одну. Как там ее звали? Да ты ее знаешь.

— Кого?

— Знаешь, знаешь. Помнишь девушку из Зеленой бухты?

— Кэрол Стюарт.

— Она сейчас с ним встречается.

— Значит, и она ни на что не годна.

— Мужчины какого типа вам нравятся, мисс Таркинс? — поинтересовался он.

Она отвернулась.

— Опять вы со своими шуточками, — сказала она.

— Ну что вы, — принялся он ее умасливать. — Я серьезно. Какой масти — блондины, брюнеты, рыжие? Скажите же, умоляю!

— Ах, — вырвалось у нее.

Но он проявил настойчивость, и она наконец призналась:

— У него должны быть голубые глаза и волевой подбородок, темные волосы и прямой отточенный нос, красивые налитые губы, чтобы… чтобы…