Рэй Брэдбери - Маски

Два других вступительных варианта описывают предысторию главного героя задуманного романа, который собирается оставить свое имущество и внушительное собрание масок на попечение своего адвоката Стивенсона. В этих вариантах главного героя зовут Чарльз Смит, а не Латтинг, но в них больше внимания уделяется стилю и мастерству, чем именам. В тексте первого варианта повествование ведется от третьего лица, главным образом в форме диалога между Смитом и Стивенсоном. Во втором варианте Брэдбери экспериментирует с повествованием от первого лица — от имени Чарльза Смита. Ни тот, ни другой эксперимент не занимает более двух страниц.

Третье вступление более субъективно и опосредовано, оно ведется, более или менее, от второго лица, которое описывает впечатление от, собственно, масок. Имя главного героя не упоминается; нам только известно, что разновидности масок, разложенных на его столе, задают тон предстоящему разговору. Иногда маски настроены на приятную беседу, а порой они угрожающе враждебны. В любом случае маски предопределяют исход всего, чему суждено произойти. Три последних отрывка — эксперименты с взаимодействием персонажей. В этих фрагментах Брэдбери изучает, как маски обостряют восприятие, а временами усиливают способность их носителя читать мысли тех, с кем сталкивается хозяин маски (и даже оказывать на них воздействие).

ЧЕЛОВЕК ПОД МАСКОЙ

— Это вы серьезно?

— Серьезнее не бывает.

— Все бросить, покинуть город, скрываться?

— Именно.

— И начать экспериментировать с масками?

— Чую, настало время.

— Да будет мне позволено сказать, вы — сбрендили!

— Я знал, что вы так отреагируете, — парировал Смит.

— Что вы надеетесь этим доказать?

— Что лица — это всего лишь лица, а маски — маски, и следует быть осмотрительным, под какой маской или с каким лицом нам выходить на большой Бал или в Жизнь, если вам угодно.

— Вас бросят за решетку. Вы растеряете всех своих друзей.

— Я рискну.

Он закончил укладывать вещи в свой единственный чемодан. Он стоял в обширной, освещенной огнем комнате. Очаг отбрасывал тусклые отсветы на стены, увешанные тысячей то злобных, то дружелюбных масок. Он задержал на них взгляд, затем протянул руку своему другу.

— Ну, Стив…

— Что бы мне такого вам сказать, чтобы вы отказались от своей дурацкой затеи? — спросил Стивенсон.

— Нет, спасибо, — ухмыльнулся Смит.

— Тогда можете хоть скатиться с горы и расшибиться в лепешку. Мне безразлично.

— Значит, вам придется присматривать после меня за домом.

— Да я его дотла спалю.

— В свое время я сообщу вам о своем местонахождении.

— Позаботились бы лучше о себе и своей машине.

Смит повернулся и вышел, хлопнув дверью. Оставшись в одиночестве, Стивенсон уставился на камин. Он взял медную подставку для дров и переворошил ею уголья. Пламя вспыхнуло.

Все маски на высоких затененных стенах заулыбались, словно кто-то собирался сделать групповое фото.

Я уже не припомню, когда именно меня озарила идея использовать маски. Такие замыслы приходят в голову постепенно; они словно тени, листва или пелена колышутся на ветрах жизни. И вдруг решение назрело. Время действовать.

Однажды, после полудня 11 февраля 1952 года, я подкрепил свое решение энергичным укладыванием чемоданчика, приготовляясь покинуть свой дом. У меня за спиной стоял мой болтавший без умолку добрый друг Стивенсон. Он по большей части спорил, теоретизировал и увещевал. Но в ответ на все его доводы я только качал головой и улыбался.

— Нет, нет, — я запер чемодан. — Дай же мне перевести дух.

— Но, Чарльз, взгляни же…!

— Именно этого я и хочу, чтобы весь мир взглянул — сюда! — и я прикоснулся к своему лицу.

— Это безумная затея! Как можно разгуливать по свету в масках!

— А я попробую, — сказал я.

— Все скажут, что ты свихнулся, и я не стану их разубеждать.

— Назовем это психологическим экспериментом, — предложил я, пожимая ему руку.

— Ну и отлично, — сказал он раздраженно, — прыгай со скалы. Мне безразлично!

— Я знаю, что тебе это небезразлично, но в данный момент… — я пожал плечами. — Когда я обустроюсь, дам знать.