Лана Барсукова - Сочини мою жизнь [litres]

Весь вечер и полночи она писала рецензию. Высокая, звенящая нота восторга от спектакля не хотела быть распластанной на бумаге, она уворачивалась из-под шариковой ручки, испарялась с поверхности чернил. Ловля впечатлений сачком слов оказалась очень трудной работой. Но худо-бедно дело было сделано. Из кучи перечеркнутых и перемаранных страниц родился окончательный текст. Перечитав его, Таня немного расстроилась. Кажется, она чувствовала сильнее и ярче, чем выражали подобранные ею слова. Она еще раз перечитала текст, потом еще раз и еще. И с каждым разом найденные фразы становились привычнее, претензии к ним теряли былую остроту. Таня словно притиралась к своему тексту. В итоге она сначала смирилась с ним, а потом и восхитилась им. Так бывает.

И девочка гордо понесла свой шедевр женщине в туфлях, которая работала заведующей литературной частью театра и носила соответствующее имя – Валерия Геопольдовна. Вообще-то ее папу звали Леопольдом, как кота, которого мучили два наглых мышонка, а он, как идиот или пацифист, что часто одно и то же, предлагал им дружбу. Но работница ЗАГСа мультфильм про кота Леопольда не смотрела и записала имя на слух. Слух у нее был так себе, не музыкальный. Папа же заметил ошибку, но радостно промолчал. Его имя ему не очень нравилось. Сходство с котом-пацифистом было почти унизительным. Не добавляли радости и подозрения в еврейском происхождении его имени. Ему приходилось, как бы к слову, разъяснять окружающим, что в его имени живут польские корни. И это смотрелось как оправдание, что только усиливало подозрения. Словом, он обрадовался ошибке глуховатой тетки из ЗАГСа. И дочь стала Валерией Геопольдовной, что предопределило ее возвышенную профессию. Ну разве мыслимо с таким именем быть ткачихой или поварихой? Конечно, нет. Так имя прибило ее к искусству.

Таня Сидорова, зажав рецензию между учебниками физики и химии, пошла в ТЮЗ сразу после уроков. Ее распирало желание сообщить подружкам, куда и зачем она идет, но она сдержалась. И не из скромности. Просто не хотелось смазывать будущее впечатление, когда выйдет заметка. Пусть это будет для всех полным сюрпризом, что создаст эффект разорвавшейся бомбы. Автор заметки вошла в здание театра и прошла всех часовых, повторяя как пароль «Я к Валерии Геопольдовне».

Само то, что ей было позволено пройти в театр вне положенного для зрителей времени, приподнимало ее в собственных глазах и создавало атмосферу праздника. Розы цвели в душе девочки, державшей наперевес исписанный лист линованной бумаги. Она не просто шла. Она проходила первые метры своего пути к славе и известности. Сейчас ее похвалят и скажут, что делать дальше. Написать о другом спектакле? Рассказать всему свету о блестящем исполнителе роли Ромео, в которого она была немножко влюблена? Спросят совета, какую пьесу выбрать для следующей премьеры?

Перед дверью с табличкой «Заведующая литературной частью» девочка приостановилась, поправила челку и придала лицу выражение скромной сдержанности, готовясь к лавине похвалы. Постучала.

– Да-да, войдите. – Хозяйка кабинета приветливо улыбнулась. – Ах, это вы? Уже написали? Так быстро? Как вас зовут, не напомните? – Валерия Геопольдовна говорила исключительно в вопросительной форме.

Девочка протянула листок с видом человека, обреченного на похвалу.

– Таня, – сказал она скромно.

– Трудно было, Танюша? Сколько времени ушло? Посмотреть можно?

Таня молчала, потому что не знала, на какой из этих вопросов нужно отвечать. Потом поняла, что отвечать и вовсе не нужно. Валерия Геопольдовна уже углубилась в чтение ее листочка. Она читала, и легкая полуулыбка играла на ее тонких губах. И вообще у нее все было тонкое – пальцы, запястья, брови. Это Тане нравилось. А вот полуулыбка не нравилась. Совсем. Ведь текст к улыбке не располагал, он был исключительно серьезный. Про огонь искусства, опаливший душу зрителей. Про взор главного героя, прожигающий сердца все тех же зрителей. И про общую идею спектакля, которая, как огонь Прометея, осветила все закоулки в душе сидящих в зале. И про занавес, который, словно горящая балка, упал неожиданно, хотя смотреть этот спектакль можно было бесконечно.

Дочитав, Валерия Геопольдовна только переспросила:

– У вас, Танечка, папа, случайно, не пожарным работает?

– Нет. А что?

– Да нет, ничего. Просто вы к огню очень неравнодушны. Ну спасибо. Выйдет, я думаю, в ближайшие дни. Меня газета уже торопит. Вы не возражаете, если я слегка поправлю текст? Общую мысль о том, что спектакль вам очень понравился, я сохраню, обещаю. Будет желание, пишите еще, это, уверяю, увлекательное занятие.