Дэвид Юн - Весь мир Фрэнка Ли

И мы делаем селфи. В последнюю секуду Брит целует меня в щеку. И поцелуй попадает в кадр. Она ставит тэги, добавляет стикеры и фильтры (попробовав все девять), и наконец фото превращается в идеальный медиавинегрет. И Брит нажимает на кнопку «Поделиться». По селфи очевидно: мы с ней не просто одноклассники и не просто друзья. Мы с ней вместе. А под селфи подпись: «Любовь заставляет делать глупости вроде таких вот дурацких селфи. Но я ради любви готова дурачиться весь день. Мы с @frankofhouseli на замороженныемороженым».

Секундочку. Неужели Брит призналась мне в любви?! Я смотрю сначала на фото, а потом на Брит. Я пытаюсь представить, каково это – сказать «люблю». Но я ужасно боюсь того, во что все это может вылиться. Я боюсь, потому что признание в любви поднимет ставки. Меня буквально парализовал страх, потому что, кажется, мы с Брит поднимаемся на следующий уровень.

– Давай поднимемся на следующий уровень, там продолжение выставки, – говорит она и тянет меня вверх по лестнице, сделанной в виде вафель. На самом верху дают попробовать мороженое со странными вкусами – например, с жасмином или с карамелизованным беконом.

– Я попробую халапеньо с фисташками, – говорит Брит.

– Обалдеть! – отвечаю я, целуя ее в щеку. – А я – корицу с чуррос.

– Фрэнкенбрит! – раздается громкий голос.

Кто‐то говорит с сильным калифорнийским серферским акцентом.

Это Ву.

– Я увидел ваш пост и подумал… – продолжает он, пританцовывая. – И мы решили заглянуть, убить время.

Из-за мармеладного медведя (он размером с настоящего) появляется Джо.

– В Cheese Barrel Grille очередь на полтора часа, – объясняет она.

Я с трудом сдерживаю улыбку. Я знаю, что Джо презирает Cheese Barrel Grille, потому что этот ресторанчик одним своим видом разрушает образ хипстерского места, сложившийся у этого района.

А еще она просто ненавидит Barrel Grille за букву «e», на французский манер приписанную в конце второго слова.

Обычно это Брит ругается из‐за французского, который используют не к месту. И вот Брит здесь. И Джо здесь. И Ву. И мы все стоим совсем близко друг к другу. И из‐за этого мне кажется, что мой обман скрыт лишь тончайшим занавесом, который может унести даже едва заметный ветерок. Голова у меня начинает кружиться, а пятки на пару миллиметров приподнимаются над полом.

Ву начинает снимать видеоселфи. Он берет под руку Джо, и они дурачатся, высовывая языки, строя рожи и смеясь. Сняв видео, он становится совершенно серьезным, начинает придумывать теги и сочинять подпись. Брит подходит к Ву, чтобы помочь ему написать теги без ошибок. Пока они оба заняты обезьяньим зеркалом, я шепчу Джо:

– Когда мы все вместе, у меня начинается паника.

Но Джо будто не слышит меня, она погружена в свои мысли.

– Мы опять поругались.

Поругались? Но секунду назад они вместе дурачились на камеру! Мне приходится напомнить самому себе, что соцсети – это сплошная ложь.

– Из-за чего? – спрашиваю я.

– Да все из‐за того же, – отвечает Джо. – Ему кажется, что я держу его на расстоянии. Потому что именно так я и делаю.

– Подожди, так это называется «хештег»? – спрашивает Ву у Брит. – Не «собака»?

– «Хештег», – отвечает Брит. – А потом жми кнопку «Поделиться».

– Круто, спасибо, – отвечает Ву, изображая лунную походку. Потом он замечает надпись на майке Брит: «В ЧЕМ ТРИ БУКВЫ».

Ву задумывается.

– Я не знаю, – говорит он. – И в чем же три буквы?

– Да это шутка, – отвечает Брит, – в чем три буквы.

Ву тупо на нее смотрит.

– В ЧЕМ, – продолжает Брит, загибая пальцы на руке, – три буквы.

– А-а-а! Это слово «ЧЕМ»! – радостно кричит Ву, хлопая своими огромными ладонями. – И в нем три буквы! Обалдеть! Брит Минз, это круто! Но мозговыносительно.

Он оглядывается вокруг, будто хочет сказать: «Нет, ну вы видели эту футболку?» Многие девушки засматриваются на Ву. Он поднимает руку, приглаживает волосы и пронзает каждую из них взглядом – пиу-пиу-пиу. Парни уводят своих девушек, как санитары.

– Как же мне хочется, чтобы мы могли быть самими собой у всех на виду, – говорит Джо.

В ее взгляде я замечаю усталость. Джо выглядит измученной.

– Мне бы тоже этого хотелось, – отвечаю я.

Карман ее джинсов начинает вибрировать. Джо достает злобно мигающий красным огоньком ресторанный пейджер.

– Малыш, – говорит она, – наш столик готов.

– Ну наконец‐то! – отвечает Ву. – Пока, Брит. Пока, братишка-азиат!

Он сгребает меня в охапку. Ву такой, какой есть. У него даже «братишка-азиат» звучит вполне естественно. Когда он так меня называет, я думаю о том, что я, во‐первых, азиат, а во‐вторых, его братишка. Хотя, если честно, через минуту я уже забываю все его слова.