Михаил Щукин - Нэстэ-4. Исход [СИ]

Под кожей и в мышцах плеча прощупывалось два продолговатых предмета. Видимо тварь оставила в ней свои зубы. Вздохнув, Нэстэ не без труда достала здоровой рукой аптечку с пояса. Сделав пару инъекций, он дождалась прояснения сознания, завладела ножом из набора хорнов. Выдохнув, осторожно потянулась к плечу, стараясь игнорировать боль в сломанных ребрах. Если сейчас не достать, возможно, ядовитые зубы, никакие лекарства ей не помогут.

Придя в себя в следующий раз, она уже смогла пошевелить левой рукой. Наномаяки оправдывали свою чудовищную цену и выработанные ими лекарства начали действовать. Пульсирующая боль в очагах воспаления почти не ощущалась. Да и крови во рту оказалось совсем чуть-чуть. Запуск регенерации был произведен без наложенной грудной повязки. Оставалось надеяться, что сломанные ребра срастутся правильно.

На пребывающего в депрессии кота она не обращала внимания. Сейчас надо разобраться с собой. Давящая повязка на грудь, прямо поверх костюма, такая же на ногу. Скобки и пластырь на рану в боку. А плечо и так заживет. Зубы твари застряли между мышцами и кожей. Видимо шкура луввы и здесь помогла.

Ещё саднило щеку. Но это уже пустяки.

Нэстэ критически посмотрела две сиротливо лежащие тушки. И решила, что запах от них ей не нравится. Из пояса была извлечена упаковка неприкосновенного запаса. Потом из кармана куртки вторая. А из кармашка пустой кобуры огнестрела третья.

Она с благодарностью подумала о гекатессах. Как они тайком от неё регулярно меняли эти запасы и старательно делали вид, что ничего знают о её маленький слабости. Ну не могла она без того, чтобы не спрятать на себе пакетик пластинок сверх обязательной нормы. И ничего не могла с собой поделать, даже став магистром совета контакторов.

Сейчас, на этих запасах можно было протянуть едва ли не месяц, если расходовать экономно. Вполне хватит, чтобы зализать раны.

Сунув первую пластинку под язык, она с усилием повернулась к коту.

Его рана была много страшнее, чем у неё. Гарымза не перекусила, а именно вырвала предплечье, лишив Лео и локтевого сустава. Как это ни странно, состояние того, что осталось было лучше, чем у неё. Ниахары имели слишком сильный иммунитет, чтобы допустить серьёзное воспаление. А мощная нервная система успешно справлялась с болью.

Мясо было закрыто коркой из спекшейся крови, по трещинам в которой сочилась красная, без гноя кровь.

Нэстэ послала сожаление и желание помочь. А еще чувство вины, что причинит своими действиями новую боль самцу своего прайда. В ответ пришло апатичное: "Делай что хочешь".

Впоследствии, она много чего напереводила в свой адрес из чувств и эмоций кота полученных во время операции. Пришлось полностью срезать запекшуюся корку вместе с тонким слоем свежего мяса. Удалить остатки сухожилий и зачистить от грязи торчащие обломки кости. Точнее, перепилить её походным ножом там, где заканчивались трещины. А потом все это месиво надо было сшивать и скреплять скобками. При этом приходилось пережидать собственные приступы слабости, уговаривать кота терпеть и оставаться на месте. К счастью, запаса индивидуальной аптечки для выживания для этого хватило. Как и выдержки ниахары.

А потом потребовалось ещё полчаса уговаривать этого упрямца, что она великолепно проживет и без этих уже пованивающих тушек.

Для кота это было на один укус. Но хоть что-то.

Стараясь не думать о возможных последствиях, она аккуратно разбросала окровавленные тряпки и все остальные последствия операции вокруг, в досягаемости хвоста Лео. Она-то сможет протянуть на НЗ, пока не начнёт охотиться. Но Лео нужна была еда.

Судя по тому, что передавал кот, ближайший пригодный для нее Раскол находился в нескольких днях пути. И дойти до него сейчас они не смогут.

Первая неделя для неё была нудная и однообразная. Она проваливалась в беспамятство, просыпалась, чтобы сделать перевязку себе и коту, принять пластинку НЗ и снова нырнуть в темноту. Иногда она отмечала, что чувство голода у Лео отступает. Значит, приманка действовала.

Время от времени ей казалось, что она видит маму или наставницу из лазарета в ортобе. Особенно когда приходилось исправлять допущенные ошибки в перевязках. Тогда даже слышался её трескучий голос, как будто укоряющий за сделанную небрежность.

В конце концов, она вспомнила о записанной в лекалу голограмме и, плюнув на экономию энергонакопителя, стала выводить голограмму мамы. Ту самую, что была в её комнате дома.