Дмитрий Иванов - Банкирша. Шлюха. Примадонна. Книга 2

Машину Олейник бросил за два квартала до дома Марьямова-Сильвера.

На звонок дверь ему открыла стройная черноглазая девушка.

— Добрый вечер, — сказал Олейник. — Я от господина Марьямова. Он вам не звонил? Не предупреждал, что я заеду?

Черноглазая отрицательно качнула головой.

— Замотался, значит, — вздохнул Олейник. — У нас сейчас в конторе запарка. Он раньше утра не появится. А меня он за кассетой прислал. За видеокассетой.

Он делал и говорил сейчас то, что должны были сказать и сделать Второй и Пятый, прикончив его на Каширке. Олейник выпытал это все у Второго под дулом пистолета.

Девушка молча смотрела на киллера. Под обжигающим взглядом ее черных глаз Олейник почувствовал себя неуютно. Но больше сегодня убивать он не хотел.

Кассета ему, собственно, была ни к чему. Ее хотел получить заказчик. Но Олейник решил выяснить все до конца. Ему необходимо было узнать, за что он должен был заплатить собственной жизнью.

— Давайте поищем вместе, — сказал Олейник. — Вас как зовут?

Девушка не ответила.

— Я что, — спросил Олейник, силясь улыбнуться, — напугал вас?

Она опять промолчала. И только тут киллер сообразил, что девушка — немая. Но удивляться этому было некогда, время поджимало.

Уже не обращая внимания на девушку, он вошел в первую комнату. Полка с кассетами возле видеомагнитофона сразу бросалась в глаза. Он присел на корточки и стал перебирать кассеты.

Внезапно краем глаза Олейник уловил какое-то движение за спиной, но прозевал его. Что-то тяжелое обрушилось на него сверху…

Появление Тимура было для Жанны неожиданным ударом. Ее обман открылся. Впрочем, обмануть мужа ей не удалось и во время телефонного разговора с Хабаровском. Тимур почувствовал неладное, потому и прилетел на день раньше, бросив свой фестиваль.

Но, конечно же, то, что он теперь находился рядом, было настоящим счастьем. Только первые мгновения их встречи оказались неимоверно тяжелыми. Узнав, что случилось, побелевший Тимур с яростью выдохнул:

— Если с Ванечкой что-нибудь плохое случится, я…

Он не договорил.

— Что? — спросила Жанна. — Убьешь меня? Убей. Я все равно жить не смогу.

В ответ он крепко прижал ее к себе.

— Не сходи с ума, — прошептал Тимур, целуя жену. — Не сходи с ума, рыжая. Я вас в обиду не дам. И не бери больше в руки пистолет. Это не женское дело.

Он покосился на расколотое зеркало.

— Я хотела взять пистолет с собой на встречу с этими гадами, — сказала Жанна.

— Вовремя я приехал…

Тимур был потрясен, но держал себя в руках безупречно. Безумный план Жанны тут же подвергся корректировке.

— Мы поедем вместе, — сказал Тимур. — Ты за рулем. А я лягу сзади на пол между сиденьями. С пистолетом. И выскочу сразу, как только ты передашь им «куклу».

— Какую куклу?

— Не везти же им настоящие доллары. Нарежем газетной бумаги. Время еще есть.

Но случилось так, что времени у них оказалось немного. Едва они взялись за изготовление «куклы», как позвонили из больницы. Алиция Георгиевна все еще находилась в реанимации, но ее разрешили навестить в порядке исключения. У Жанны упало сердце. Ей показалось, что мать умирает.

Сломя голову они помчались в больницу.

Алиция Георгиевна лежала на высокой подушке вся какая-то прозрачная, словно тающая льдинка.

— Ну как ты, мамуля? — робко спросила Жанна.

— Ванечка… — прошелестела Алиция Георгиевна. — Ванечка нашелся?…

Жанна переглянулась с Тимуром и сказала успокаивающим тоном:

— Нашелся, нашелся. Это просто глупая шутка была. Я тебе все потом подробно расскажу.

Мать смотрела на нее недоверчиво.

— Жанна правду говорит, — подтвердил Тимур.

— Почему ко мне не привезли?… Завтра обязательно привезите. — Алиция Георгиевна утомленно закрыла глаза

— Конечно привезем, — сказала Жанна. — Только ты, мамуля, кончай нас пугать. Чтобы завтра была в полном порядке! Договорились?

— Договорились…

Бескровные губы Алиции Георгиевны тронула слабая улыбка.

Медсестра глазами показала, что посетителям пора уходить, и склонилась над больной.

Вернувшись домой, Жанна не могла избавиться от гнетущего ощущения, что, возможно, она видела мать живой в последний раз. Тимур, однако, не дал жене раскиснуть, заставив ее нарезать газеты по формату стодолларовых купюр. Но молчком заниматься этим тоже было невозможно.

— А с Сашей ты говорила? — спросил Тимур.

— С каким Сашей?