Алла Зубова - Под знаком Стрельца

Авиационную часть первомайского парада открывали Смушкевич и Серов. Валентина сидела на гостевой трибуне. Рядом с ней были молодые испанцы, которые приехали в Москву. Когда первые самолёты пролетали над площадью, трибуны взорвались мощными криками: «Ура! Виват!». Все встали, приветствуя советских героев салютным поднятием рук.

На праздничном приёме в Кремле Сталин пригласил к своему столу Серова и долго беседовал с ним. Анатолий, сияющий, вернулся к жене. На её вопрос, о чём был разговор, ответил, что теперь начнётся большая работа. И действительно, со следующего дня Анатолий почти пропадал в части, хотя видел, как тяжела для жены разлука.

Накануне испытаний, тёплым майским вечером, он выкроил время до утра побыть дома. Анатолий и Валентина сидели, тесно прижавшись друг к другу. Большой тёплой ладонью Анатолий нежно гладил уже тугое полушарие под сердцем Валентины. Она тихонько запела: «Дывлюсь я на нэбо тай думку гадаю». Толя своим бархатным баритоном подхватил: « Чому я нэ сокил, чому нэ литаю». Не допев, улыбнулся: «Славная песня, но не про меня. Мне Бог дал крылья, и небо — моя стихия». Он ещё что-то хотел сказать, но вдруг замер. Под его рукой зашевелилось что-то ощутимо упругое, плавно потянулось, уткнулось ему в ладонь и замерло, успокоившись.

— Мой Лапарузик. — прошептал Анатолий дрожащим голосом. — Он растёт! Я из него воспитаю лётчика, необыкновенного, как Чкалов. Представляешь, ты на гостевой трибуне, а диктор объявляет: «Воздушный парад открывают Анатолий и Валерий, отец и сын Серовы!» Вот это будет счастье!

Утро 11 мая было немного пасмурным. Валентина безмятежно спала и не слышала, как муж тихонько встал, собрался, на цыпочках прошёл в кухню, где мать по обычаю собирала ему «тормозок». Сын подошёл к ней, обнял за плечи. «Мама, если со мной что случится, прошу вас, вы с отцом воспитайте сына. Валентине с серовской породой не справиться».

В доме стояла тишина, но Валентина вдруг проснулась. Она бросилась к окну и увидела отъезжающую красную машину. Немного подумав, подошла к письменному столу и, чего никогда не делала, спешно стала писать Анатолию о том, что сегодня годовщина их свадьбы, что эту дату они встречают уже втроём, о том, что благодарна ему за большое счастье и что очень сильно любит его.

Листок бумаги она передала шофёру, чтобы тот на аэродроме передал его Анатолию.

Серов торопился. Комбриг хотел приехать пораньше и лично проверить всё нужное для испытания. Всегда лёгкая, безотказная «Королева» вдруг встала, как вкопанная, на перекрёстке у площади Восстания и громко заревела. Это случилось впервые. Анатолий выскочил из машины, поднял капот, стал ощупывать соединения. Машина ревела, как раненый зверь. Стали собираться прохожие, давать советы. Встревоженные жильцы домов открывали окна. Серова узнавали, а он стоял возле открытого капота и не знал, что делать. Тишина наступила внезапно. Анатолий опустил капот, сел за руль, и «Королева» как всегда плавно пошла вперёд.

Испытывались слепые полёты. Было четыре группы. Напарницей Серова назначена Полина Осипенко. Небо хмурилось. Торопились выполнить задания до дождя. Всё шло хорошо. На втором полёте Серов вёл самолёт, Полина — на контроле. Направились в свою зону. Тогда переговорных устройств не было. Через полчаса их ждали на посадке. Время вышло.

Вспоминает друг Серова Михаил Якушин

«После первого полёта Толя пожаловался, что недоволен прибором, который ведёт поворот и скольжение. Надо бы посмотреть, но вот-вот пойдёт дождь. Придётся оставить до базы. Испытания проходили в Рязанской области. Один человек шёл по дороге и видел, что самолёт как-то странно летит, потом пошёл на вираж, вдруг вошёл в пике и устремился прямо в землю. Возможности для манёвра не было: высота маленькая. Мы нашли место падения. Клочки шлема, планшет. Уже позже определили, что когда самолёт падал, Толя успел открыть окно кабины. Может, хотел ещё глотнуть неба, а может, увидеть свой последний клочок земли».

У Валентины в театре шла генеральная репетиция пьесы, где она играла главную роль. Нечаянно задела за декорацию рукой, на которой были часы, и они остановились. Сердце ёкнуло, и вдруг ребёнок так сильно задёргал ручками и ножками, стал толкаться, будто просился на волю. Она крепко обхватила живот руками, долго уговаривала ребёнка успокоиться. Наконец, он затих. И тут она увидела людей в лётной форме, которые медленно поднимались по широкой лестнице.