Алла Зубова - Под знаком Стрельца

Слушая воспоминания Лавута о том времени, я спросила: «А Лиля? Она любила Маяковского?». Павел Ильич долго молчит, пожимает плечами. «Вместе они прожили немногим более двух лет. Меня тогда рядом с ними не было. Но был Виктор Шкловский, мудрый человек и тонкий психолог. Он знал и понимал всё. Я ему задал этот же вопрос. Шкловский сказал, что Лиля никогда никого не любила, не любит, не будет любить кроме самоё себя. Я с ним согласен».

Парижская осень — московская весна

Последние полтора года жизни Маяковского Лавут стал замечать в их отношениях отрадное для себя явление. Если раньше его товарищ в вопросах личных взаимоотношений был наглухо застёгнут не все пуговицы, то теперь он потеплел. В долгие дорожные переезды стал часто вспоминать своё детство в Багдади, дружную семью, заботливую маму и сестёр, которые его опекали.

Лавуты ждали ребёнка. Их супружеская привязанность стала еще нежнее. Жена всегда провожала своего Павлика. Они прогуливались по перрону, тихо разговаривали, чему-то улыбаясь. Видя это, Маяковский вздыхал, и взгляд его становился отрешенным. Евгения Наумовна, зная пристрастия Владимира Владимировича к грузинской кухне, старалась угодить его вкусам: готовила в дорогу сочные пышные котлеты со специями, баклажанную икру, покупала на рынке кинзу, тархун, базилик. Осматривая разложенную в вагонном столике снедь, Маяковский удивленно спрашивал: «И вы можете это всегда есть?». Лавут скромно пожимал плечами, а его попутчик, аппетитно потирая руки каламбурил:

Что с ним произошло? Откуда такое мальчишеское озорство? Он ни с кем не откровенничал, никому не исповедовался, но Лавут всем своим чутким, мудрым нутром догадывался: наконец-то Маяковский стал задумываться о своей семье, о своём доме, о детях. Как ни старался он держать в тайне событие, произошедшее в Париже, откуда недавно вернулся, новость дошла и до московских друзей. Причиной резкой, отрадной перемены поэта стала Татьяна Яковлева. 25 октября 1928 года их познакомила родная сестра Лили Брик Эльза Триоле. Три года назад пензенская девушка приехала в Париж по вызову дяди, известного художника Александра Яковлева, для поправки здоровья. Очень скоро статная, милая красавица сделалась предметом поклонения многих знаменитостей. Шаляпин не без гордости шутил: «У французов — Мона Лиза, у русских парижан — Татьяна Яковлева». Она всерьёз думала обосноваться во Франции. Занялась модельным бизнесом. Встреча с Маяковским перевернула все её планы. Огромный успех знаменитого поэта, его замечательная внешность, необыкновенная широта натуры оставляли далеко позади всех Таниных поклонников. А он? Наконец-то он встретил ту, единственную женщину, которую так долго искал. Теперь Лиля, зная обо всём, отпустит его, благословит и передаст в прекрасные, надежные руки.

Все сорок дней, которые Маяковский провел в Париже, они с Татьяной не расставались. Едва приехав в Москву, он уже хлопочет о новой визе. Пишет в Пензу Таниным родным. Её сестре Людмиле, которая приезжает в Москву учиться, назначает свою стипендию. Думает об устройстве дома, пробивается в писательский кооператив. Татьяна пишет матери восторженные письма, Лилина тень вызывает у неё опасения, но она готова сделать свой выбор. В следующий раз он приедет за ней! А пока письма, телеграммы. Ожидание встречи. Правда, не все Татьянины письма доходят до адресата. (Они потом вообще исчезнут бесследно.) Задерживается по каким-то странным причинам виза. Их обоих иногда охватывает тревога. Но оба они верят в свою счастливую судьбу. Маяковский радостно нетерпелив, совершает поступки, которые приводят Лавута в недоумение. Поэт, так высоко ценящий свои выступления в различных городах, так незыблемо державший своё слово, вдруг 14 января 1929 года внезапно сославшись на личные обстоятельства, прерывает поездку по Украине и срочно едет в Москву. Лавут не находит объяснения такому резкому решению. Но в 1956-ом году, когда в «Русском литературном архиве (Нью-Йорк) будут опубликованы письма и телеграммы Маяковского Татьяне Яковлевой, станет многое понятным.

«Я бросил разъезжать и сижу сиднем из боязни хоть на час опоздать с чтением твоих писем. Работать и ждать тебя — это единственная моя радость».

«Твои строки это добрая половина моей жизни вообще и вся моя личная».