Борис Динерштейн - Тяжелые дороги жизни

С 22 декабря я поступил работать на киностудию «Союздетфильм» шофером. Познакомился с известными режиссерами и артистами, однако эта работа меня не устраивала, ибо рабочие дни были ненормированные, и я не имел возможности уделять должную помощь и внимание Надюше с грудным ребенком и 5 мая 1948 года уволился.

22 мая я поступил работать шофером в Министерство мясомолочной промышленности, откуда по сокращению штата 9 сентября 1948 года вновь был уволен.

С 29 сентября стал работать шофером в Министерстве совхозов СССР. Работал неплохо, и платили хорошо, возил большого начальника, дальнего родственника В. И. Ленина, однако через два года вынужден был уволиться из-за одной неприятности. Хозяина и его семью я постоянно возил на дачу. В один из выходных дней я всю семью с хозяином привез на дачу, и последний попросил оставить машину на даче; меня это устраивало, т. к. не надо было отгонять автомобиль в гараж. В понедельник рано утром я поехал на дачу к хозяину своим ходом, зашел на дачный участок и обалдел — автомашина стоит разбитая. Я спросил у хозяина, как это произошло. «Мы в выходной день поехали с семьей в лес, я не справился с управлением и врезался в столб, но вы не расстраивайтесь, я уже вызвал резервную автомашину, а вы побудьте здесь с хозяйкой, пока за вами приедет буксир». Когда меня на буксире автомашиной притащили в гараж, директор гаража вышел, осмотрел автомашину и спросил: «Как же это произошло?» Я рассказал, что хозяин просил оставить машину на даче, чтобы не расходовать бензин, т. к. последний был строго лимитирован, а в выходной день хозяин поехал с семьей в лес и залетел в столб. Директор гаража выслушал и сказал: «Тебе это обойдется в немалую копеечку, если не поможет хозяин, — это раз, а главное, ты по правилам дорожного движения не имел права оставлять автомашину без присмотра». Я поехал к хозяину в министерство и спросил: «Вы мне поможете деньгами для восстановления автомашины?» Хозяин ответил: «Директор автобазы обязан сам восстанавливать автомашину». Я вернулся в гараж, и директор показал мне составленную смету на ремонт автомашины, которая составила 4700 руб. Я был не в состоянии оплатить данную сумму и написал заявление об увольнении, ибо работать у такого хозяина не хотел. Мою просьбу удовлетворили и 4 августа 1950 года уволили.

Не зная, куда теперь податься на работу, пошел к Могилевским и излил свою душу. Борис Петрович выслушал меня и сказал: «Вчера мне звонил один профессор и просил найти ему шофера, у него собственная автомашина „Победа“, подойди к нему по адресу Потановский пер., д. 6, кв. 120, это в районе метро „Кировская“». Я назавтра пошел к этому профессору, и мы познакомились. Он, Колесников Николай Васильевич, обещал мне платить 80 руб. в месяц, а если я буду сам ремонтировать автомашину, то будет доплачивать еще 100 руб., я согласился на эти условия и 7 августа 1950 года приступил к работе. Так как обещанные условия работы — режим рабочего дня и дополнительная оплата за ремонт — постоянно нарушались, я вынужден был 10 ноября 1950 года уволиться.

Иду домой расстроенный и возле своего дома у пятого подъезда встречаю соседа Сергея Арлашина. Разговорились с ним, и он мне говорит: «Бросай эту рабскую работу, я тебя устрою работать в цыганское посольство, где хорошие условия работы и приличный заработок». «Да ты о чем говоришь, Сережа? Кто меня примет в посольство с моей биографией?» Он мне ответил: «В этом посольстве работают те, кого нигде не берут на работу, — это посольство называется таксомоторный парк такси. Надумаешь, приходи, и вместе пойдем в таксомоторный парк». Через день после этого разговора Сережа проводил меня в таксомоторный парк. Я походил по территории гаража, посмотрел стоянку машин и ремонтную зону, а потом поднялся в диспетчерскую, откуда водители получают путевки для работы в городе, а по приезду со смены сдают путевые листы и выручку. В этот день здесь выдавали водителям зарплату. Водители в выходные пришли хорошо одетые, в кожаных пальто, в бурках. Вдруг я услышал обращение кассирши к водителю: «Соловьев, тебе зарплату не начислили, так как с тебя причитается 42 руб.». И так, пока я наблюдал за этими шоферами, кассирша человек пять отправила без зарплаты, так как они должны были государственную энную сумму денег. Я разочаровался в этом «посольстве» и стал уходить, а идущий навстречу мужчина меня остановил и спрашивает: «Ты что, солдат, пришел к нам, что-то в такси оставил или отказали подвести тебя шофера?» (Назвал он меня солдат, ибо я был в солдатской одежде, и, хотя прошло уже 4 года, как я вернулся с войны, костюма и одежды гражданской у меня еще не было.) «Нет претензий у меня к такси, пришел поступить на работу, да вижу, людям здесь зарплату не платят». Мужчина взял меня под руку, и мы стали выходить из диспетчерской, он мне говорит: «Это не люди, это жулье, от которого мы со временем избавимся, а вы, если будете честно работать, будете получать хорошую зарплату». Оказалось, это был начальник одной из автоколонн Грачев Алексей Антонович. После беседы с последним я пошел в отдел кадров и с 25 ноября 1950 года стал работать шофером в такси 7 парка. Работал я через день и помогал Надюше по хозяйству, чем она была очень довольна. Если до работы в такси мы мясо ели не более двух раз в месяц, а сливочное масло покупали по 100 грамм только для детей, то теперь, работая в такси и получая хорошую зарплату, после каждой отработанной смены приносил 50—70 руб. чаевых. Мы стали лучше питаться и кое-что приобретать. Работа была нелегкая, и выручку за смену я сдавал большую, от 400 руб. и выше. Сдавая как-то выручку в кассу, стоящие рядом шоферы поинтересовались, какую я сдаю выручку. Я ответил: «Сегодня 405 руб. (при плане 350 руб.)». «Вот дурак, кто вас, таких идиотов, берет на работу в такси?» Это было время, когда в такси многие шоферы-жулики сдавали государству по 100—200 руб. за смену, а себе в карман клали по 600 и более руб. Со временем систему работы в такси усовершенствовали, и шоферы-жулики, не привозившие плановую выручку, увольнялись.