Антон Бородачёв - Всё, что я о ней помню

— Думаешь, кто-то поверил бы тебе?

— Думаю, нет… Но это можно было бы превратить в книгу… В книгах всегда есть место для чего-то невероятного.

Кристина улыбнулась, как будто в этот момент ей как-то по-особенному понравилась эта мысль.

— Так значит, я стала бы одной из твоих героинь? — сказала она и снова придвинулась ближе ко мне — так, чтобы ее плечо едва не касалось моего. Я промолчал, и вместо ответа просто снова поцеловал ее в губы, словно только так сейчас мог рассказать ей все. Из окна перед нами в комнату лился свет холодного утра. Я глядел на него, и чувствовал себя счастливым. И это действительно казалось мне чем-то невероятным.

Мы провели в номере еще около часа. Я позавтракал хлебом и мясными консервами, а Кристина, расположилась на кровати и одну за другой переключала песни в моем телефоне. Сначала мы слушали «Early morning» от группы А-НА, а потом перешли к их более поздним композициям, и в номере отеля заиграла сначала «Celice», а затем «Foot of the Mountain». Мелодии норвежского синти-рока накрывали меня с головой, и от этого ощущение реальности происходящего притуплялось, как будто в этот момент мы находились во сне или внутри еще одного воспоминания.

«We could live by the foot of the mountain» — пел голоса Мортена Харкета в динамиках моего телефона. Я вслушивался в эту песню, и казалось, что сейчас она имеет для меня какой-то особый сакральный смысл. — «Build a home by the foot of the mountain… We could stay there and never come back».

Когда песня оборвалась, я еще какое-то время прокручивал ее слова в голове, глядя на горы и туман, который снова подбирался к отелю. «Прилив», подумал я, и в этот момент по моему телу снова пробежал холод. Я вспоминал вчерашний вечер и ту дрожь, которая едва не сбивала меня с ног. И, выбирая одежду для прогулки, нацепил на себя все самое теплое. Я надел черный гольф, плотные джинсы, а наверх накинул ветровку на случай дождя.

— Уже уходим? — спросила Кристина, и в этот момент ее голос показался мне немного расстроенным. — Ты же не против, если мы послушаем музыку по дороге?

Я покачал головой, и мы вышли из номера под «Giving up the ghost». В пустых коридорах «Мон-Сен-Мишеля» эта песня звучала как-то особенно пронзительно. Я старался представить себе, кому бы мог позвонить и что бы мог сказать, если мой телефон вдруг все-таки поймал бы связь. Но ничего путного из этого не выходило. И все, что мне оставалось — это просто придумывать диалоги в своей голове, как это часто бывало тогда, когда я еще пытался писать книги.

«Off the grid, out of bounds… Further down into shadow… Darkest day and whitest night… In harm’s way… We’re chasing rainbows».

Из-за многочисленных щелей, пронизывавших стены отеля, коридоры «Мон-Сен-Мишеля» казались холодными и почти заброшенными. Сквозь разбитые окна внутрь вместе с ветром влетал разный мусор. И глядя на эти картины, я подумал о том, что этой старой гостинице, действительно, не помешал бы капитальный ремонт. Винтовая лестница, которая вела вниз, все больше шаталась. Но свет в коридорах продолжал гореть, как будто специально подчеркивая тот факт, что это место надолго осталось никому не нужным.

Наткнувшись на эту мысль, я попытался представить себе, как выглядел этот отель раньше, и кто управлял им в прежние времена? И в этот момент снова заметил на одной из стен тот самый символ с двумя сплетенными между собой лилиями. Он был вырезан над дверью в главном зале — примерно в трех метрах над уровнем пола — и за много лет стерся настолько, что его очертания сейчас были едва различимы.

— Опять этот знак? — спросила Кристина, остановившись прямо у меня за спиной и проследив за направлением моего взгляда.

— Да.

— Интересно, что он значит?

— Значит, что история Futuris и «Мон-Сен-Мишеля» продолжается намного дольше, чем я предполагал.

Кристина на секунду задумалась, а потом очень внимательно посмотрела на меня.

— Помнишь, ты говорил, что почти 80 лет этот отель принадлежал одной и той же семье?

— Да.

— … Но в последние 20 или 30 лет он начал постоянно менять владельцев?

— Да… Все правильно.

— Так может быть дело в этом? Может быть, его просто хотят вернуть? После многих лет… Тогда все сходится.

Кристина смотрела на меня, ожидая, что я как-то прокомментирую ее слова. Но вместо этого я просто молчал, чувствуя, как с каждой секундой мои мысли все больше и больше затягивают меня в какой-то бездонный омут. Я думал о Спильмане и о том, почему председатель правления крупной компании лично заинтересовался этим расследованием. Кажется, он говорил, что сам настоял на покупке этого отеля?