Петр Полухин - Я — гитарист. Воспоминания Петра Полухина

Девять лет назад украинский гитарист Андрей Шилов предложил мне написать вариации на несколько украинских песен. Я принял предложение и написал вариации на пятнадцать песен. Андрей проставил аппликатуру и издал их отдельным сборником. Сейчас он продаёт по пятнадцать евро за сборник. На ютубе играет четыре песни с моими вариациями. Я ему переслал за работу частями восемьсот долларов. Сейчас он пишет, что безвозмездно сделал редакцию моих вариаций и подарил мне к моему семидесятилетию. На мой взгляд, у него нет ни стыда, ни совести. Видимо, за отсутствие этих качеств, его выгнали из консерватории, где он вёл преподавательскую работу.

После того, как на Украине произошла «революция гидности» — наступил его «звёздный час». Он пришёлся ко двору националистам. Стал орать на своих концертах приветствие националистов: «Слава Украине!». Надел «вышиванку», перед его выступлениями исполняется гимн Украины («Щэ нэ вмерла Украина»). Оказался русофобом и оголтелым националистом. Начал петь под гитару похабные песни про президента России. Мой город Луганск, где он окончил университет, назвал «лугандой». Я ему написал письмо: «Андрей, побойся Бога! Ты же русский, говоришь на русском языке, а про Россию поёшь похабные песни». Он ответил мне матом. Я не смолчал и ответил ему тем же, написав для него вальс, где рефреном шли ноты: до-ре-ми-до-ре-до. Музыканты знают, что это означает.

Когда находишься на склоне жизни, прожитое накатывается словно волны прибоя, а ты сидишь где-то на прибрежном камне, смотришь в синеющую даль моря и думаешь, думаешь…

Я не помню уже всех пьес, которые написал, а написал я много. Где-то читал, что Шуберт спрашивал: «Кто композитор?» — слушая в исполнении певца свою песню.

Пишу я быстро. Павел Иванников не успевал редактировать. Я когда-то читал и не мог поверить, будто Вивальди говорил, что он напишет концерт быстрее, чем переписчик его перепишет. Я сочиняю иногда во сне. Джузеппе Тартини сочинил «Дьявольские трели» тоже во сне. Ему дьявол во сне на скрипке сыграл эту сонату. Мне черти не играют и у меня никогда не было белой горячки. Просто мне снятся ноты. Только записывай, но когда я просыпался, то помнил только идею, а это главное. Бах запрещал своим ученикам садится за клавир до того, пока они не сочинят музыку в голове.

Я с благодарностью вспоминаю преподавателя дирижирования Гозулова в годы моей учёбы в консерватории. Он мне говорил: «Изучай партитуры великих. Чайковский гораздо полезнее заучивания теоретических правил». Было чтение и анализ мною произведений известных сочинителей. Поскольку я не владел игрой на фортепиано, то брал партитуру, ставил пластинку и изучал. После научился читать партитуры глазами. Я изучил вариации Моцарта, Бетховена и других, изучил форму построения вариаций, а после приступил к написанию вариаций на украинские песни.

В Эдмонтоне я с гитаристами не общался. Приходили ко мне члены Ассоциации гитаристов и приглашали вступить в их ряды. Я отказался. Не знаю английский. Брать сына в качестве переводчика? Я посчитал, что это не для меня. Мне достаточно было примера, когда гитаристы-ковбои штата Техас шпионили за мной и докладывали властям, что нелегал Полухин играет там-то и там-то… Два раза наступать на одни и те же грабли мне не хотелось. Даже в Канаде, где я жил легально.

У нас в гостях президент ассоциации гитаристов Барфильд и члены ассоциации

И вновь воспоминания… Всё дальше вхожу в глубины моей памяти… По скайпу я общался с Сашей Бальшемом, учеником известного гитариста Константина Смаги. Саша жил в Нью-Йорке и работал инженером. С ним познакомился в Киеве. Тогда я был оценщиком гитар при Министерстве культуры и должен был мастеровые концертные гитары не выпускать из страны. В мою обязанность входило предоставление письменного заключения о том, что инструмент не является национальной ценностью. Когда евреи-гитаристы решили вернуться на «землю обетованную» — в Израиль, и им надо было провезти свои гитары — Министерство направляло их ко мне.

Надо сказать, что меня возмущал этот факт: «Почему люди, купившие инструмент за свои кровные деньги, — думал я, — не могут забрать его с собой?». Только у нас творилось такое безобразие. Я им советовал снять этикетку мастера, который изготовил гитару и приклеить этикетку черниговской фабрики. Фабричные гитары пропускались. Я делал заключение, что гитара художественной ценности не представляет и вывозу за границу подлежит. Многим евреям я помог совершенно бесплатно, правда, иногда для общения со мной они покупали бутылку коньяка, а я давал своё заключение и желал им успехов.