Петр Полухин - Я — гитарист. Воспоминания Петра Полухина

Концерт был в мае. В зале битком, даже на балконе были слушатели. Это меня успокоило и волнения не было, а было желание сыграть так, чтобы у Министра культуры не было сомнений в моём мастерстве. От него зависело моё звание, которое давало прибавку к моей заработной плате. После концерта публика устроила мне овацию и многие пришли за кулисы брать автографы.

Директор Аркадий Лобанов подошёл с министром, который раньше был ректором пединститута. Поблагодарили за игру. Министр спрашивает: «Почему у тебя я длинные волосы?» Отвечаю: «Товарищ, министр, когда директор филармонии сказал мне, что вы будете на концерте, я занимался целыми днями, иногда забывал пообедать, вы понимаете, — не было времени постричься. Но завтра же постригусь». «Хорошо, — заметил он, — а то у вас вид какого -то битла, а не солиста филармонии. Да… У вас пальцы бегали, как у моей машинистки». «И это министр культуры», — подумал я.

В киевской филармонии, особенно, после того, как мне заслуженного дали, стали меня, как говорится, во все дыры запихивать. Включили в бригаду по обслуживанию работников села. Можете себе представить: концерт на поляне под яворами. Играю «Серенаду» Малатса, а вокруг овцы блеют, коровы мычат не доенные. Доярки, забыв про них, внемлют чудным звукам гитары. Абсурд! А отказаться нельзя… Я был членом художественного совета.

Позвонили из концертного отдела. Я должен на следующий день, в десять утра, ехать на гастроли в составе ведущих артистов филармонии. Приехал в филармонию. Там собрались артистов десять человек и лектор ЦК партии — Герой Советского Союза, лётчица. Сели в автобус и поехали в аэропорт «Жуляны». Программа называлась «Агитперелёт: «Борьба за мир в действии». Маршрут: Харьков-Луганск-Донецк. Прилетели в Харьков на следующий день. Лекция и воспоминания лётчицы, а вечером концерт в зале. Потом мы прилетели в Луганск. Я даже в гостинице не поселялся, узнал, где концерт вечером, на такси и к матери.

После Луганска перелетели в Донецк. После последнего концерта в Донецке, нам устроили прощальный банкет. В то время СССР был в авангарде борьбы за мир. Самые популярные в стране композиторы писали на слова не менее выдающихся поэтов песни в защиту мира. Достаточно вспомнить песню Аркадия Островского на слова Льва Ошанина: «Пусть всегда будет солнце», или песню Эдуарда Колмановского на слова Евгения Евтушенко: «Хотят ли русские войны?». Фольклор тоже не отставал от маститых авторов. На банкете всех насмешила частушка, спетая одной из наших артисток: «С неба звёздочка упала — прямо милому в штаны. Пусть там всё повыбивает — лишь бы не было войны».

Осенью у нас с Которовичем плановые концерты в Луганске и в Донецке. Приехали в Луганск. Концерт в филармонии, а после банкет у Михайлёвых. Виктор, гобоист и композитор, его жена — Евгения, музыковед филармонии. С Виктором мы учились на одном курсе в музучилище. Он замечательно играл джаз на саксофоне.

Я на такси поехал к матери, а Богодар в гостиницу. Мать положила мне в сумку жаренную курицу, помидоры, огурцы, хлеб и две бутылки вина из винограда «Изабелла», завернув их в газету. Виноград рос у нас в саду и мать делала из него отменное вино. Бутылки ей давали соседи из приёмного пункта стеклотары. Она их мыла, проваривала кипятком, наливала вино и закрывала сухим кочаном кукурузного початка. Мать готовила еду на керогазе, который разжигала денатуратом.

Я приехал на вокзал. Было прохладно. Которович меня ожидал. Мы были одеты в кожаные пальто и кожаные кепки. Ну, точно, как агенты ЧК! Богодар похож был на Феликса Дзержинского — худой, злой, но только без бороды. Сели на лавках, напротив друг друга. Я положил футляр с гитарой на колени и начали трапезу. Съели курицу. Говорю: «Богодар, а теперь надо полирнуться». Освободив бутылки от газет, я налил стакан вина Богодару и себе. Смотрю, а у деда, который сидел на лавке напротив, глаза на лоб полезли. Повернул бутылку, а там неклейка «ДЕНАТУРАТ». Хотели угостить и деда, но он отказался.

Позже у меня состоялись концерты в Чернигове и в Нежине. Последний славится маленькими огурчиками, засоленными в банках, которые в продаже очень редко бывали — всё шло на стол правительству. В Чернигове после концерта меня пригласил к себе домой замечательный гитарный мастер Николай Ещенко, на гитаре которого я играл. Были вареники с творогом, с капустой, с картошкой и вино. От водки я отказался. Потом Николай показал свою новую мастерскую. Гитар не было, их раскупали быстро. Заказы ждали годами. Последние годы он старался не делать палисандровые гитары — у него была аллергия на палисандровую пыль, приходилось работать в противогазе.