Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 7

И вдруг при ясной погоде и полном штиле «голландец» аккуратно скрылся в волнах. Только белое облачко пыхнуло там, где печка топилась.

Когда рты у комиссии закрылись, факт строго засекретили.

Но слушок пополз.

И все чаще стал мелькать вопрос — то в разговоре, то с телевизора, — дескать, а правда, зачем мы живем? Ну, двинем еще быстрей! Ну, выше! Ну, дальше! А куда дальше-то, зачем? Космос перестал волновать, все равно мы туда не улетим. И делать там нечего. А что ученые копошатся, так это их хлеб — сказки рассказывать про свои пороги, у которых они все время стоят.

А исчезающие и появляющиеся проповедники потихоньку лили масло в огонь. И народ поддакивал:

— Ну что это за жизнь? Приелась, примелькалась, навязла в зубах, опостылела. Исчезнут все, и слава богу.

И очень всех развеселила, но и заронила оглядку история с ментами.

Ехали бравые менты в свое отделение, довольные удачным дежурством. Машина была от души упакована коробками с водкой, пивом, закусью разной. Ну и в карманах хрустело под завязку. Словом, было радостное предвкушение доброй, хлебосольной передачи смены, а потом и отдыха.

И тут, как раз на углу, кучка народа и какие-то типы, что-то тихо внушают.

— Ах, мать вашу! Щас мы вам покажем конец света.

Подъехали к группе:

— Всем стоять! Ты… ты… и ты — в машину.

И точно ведь угадали, взяли тех самых. Влезли без сопротивления, с улыбочками какими-то блуждающими.

— Ну, мы ребятам еще и цирк устроим. Щас они нам, как Шахеризады, запоют, — веселились менты.

Приехали в отделение, открыли заднюю дверь и обалдели… Машина была абсолютно пустой. Ладно бы пропали люди, но ведь и вся добыча исчезла. Менты взревели. А дальше — больше, в карманах — шаром покати. Хвать за оружие, а оно игрушечное. Пистолетики пукают, дубинки из поролона и наручники резиновые.

Душно стало милиционерам, рванули вороты мундиров, глаза выпучили и мычат: вместо толстых золотых цепей на шеях скромные крестики на черных шнурочках.

Народ хохотал, но ведь — чудо. Что же происходит? Может, и правда — жизнь кончается?

Промелькнул и такой анекдот: один «новорусец» приехал к себе на дачу с голубым другом и так по-свински нажрался, что сначала увидел одно исчезающее существо, потом двух, а потом они заполнили всю комнату. В великом половом возбуждении он начал их хватать и тащить в спальню, но они куда-то таяли, а он неизменно оказывался в объятиях своего гостя.

Рассвирепев до полных чертей, хозяин сгреб в охапку всех видимых и невидимых и вывалил на лужайку перед домом.

— Ну, падлы, молись, кто кому успеет!

И ахнул из ружья мелкой дробью.

Эхо отгремело, дым рассеялся, а голубой орал, как резаный. Весь заряд ушел в землю, но краем задел его по торчащему предмету.

Ну, курс лечения опускаем. Но главное-то чудо — голубой стал знаменитостью: предмет его забугрился, под кожей шарики катались и партнеры балдели.

Но это больше укор царившим нравам.

А вот по серьезному, банки как-то поджались. Ссуды стали со скрипом выдавать, вяло как-то, неохотно. Деньги-то свои, живые, а уходят в неизвестное.

Конечно, самая возбудимая часть общества — это творческая интеллигенция.

— Глупости все эти исчезновения. У меня гастроли на пять лет расписаны, — орали знаменитости.

В то же время очень популярной в тусовочных кругах стала книга «Роза мира». Особенно всех радовала идея «небесной России». Оказывается, и в других слоях жить можно, дел хватает, а главное иерархия соблюдается. Ну конечно, наградная мишура опадает, но талант-то чтится, слава земная учитывается. А творческие возможности «небесной России» безграничны.

— Мелочи я все делал, — ярился Церетели. — Вот где размах! Я уже вижу огромный столб из невесомых глыб, прорезающий все слои Шаданакара.

— И ангелы, конечно?..

— Ангелы? Конечно, ангелы. Очень много ангелов!

— И все с трубами?..

— С большими трубами, — не унимался мастер.

— А вообще-то, видимо, и Союзы понадобятся, — раздались совсем трезвые голоса. И вроде бы уже где-то стали составлять списки.

Сам великий Хохолков вдруг опять воскрес и засуетился: «Гимн обязательно потребуется — „Боже себя храни!“ — прекрасное начало. Эх, „союз нерушимый“ — мощнейшие слова. Но может, и они прилепятся. Как там все устроено? Оглядимся. Звук нужен грандиозный. Музыка сфер».

И поэты тормошили лиру:

— В начале было Слово!.. И Слово было у Бога!.. Вот, вот оно: Слово — Бог, Бог — Слово, а дальше-то… Проклятые муки творчества!